– Анатолий Степанович Курамов, слесарь в ЖЭКе, – представился паренёк.

– Теперь рассказывай.

– Да рассказывать-то нечего. Я на работу пошёл с утра. Дворник заболел, пришлось подменить. Смотрю – возле мусорки у магазина рюкзачок лежит. Странно, думаю, вроде не рваный, не потрёпанный. Взял посмотреть.

– Как он лежал? Будто аккуратно поставили или бросили?

– Скорее бросили, может, даже из машины, дорога-то совсем рядом, асфальта чуть больше метра. Рюкзачок на ступеньках лежал, полубоком.

– Напиши название и адрес, – Голдин дал листок с ручкой. Парень принялся писать.

– Только я номер дома не знаю. Схему нарисую, найдёте. Там табличка такая с белыми буквами, что-то на иностранном написано.

Голдин накинул на пальцы платок и открыл рюкзачок.

– Что брал отсюда?

– Ннни… н-ничего, – парень покраснел.

– Наличку из кошелька?

Тот опустил голову.

– Там и брать-то было нечего – всего 250 рублей.

– Опять началось?! – рявкнул отец.

– Я только посмотрел, не брал. Чего мараться-то.

– А рюкзак зачем взял?

– Так всё равно валялся.

– И дальше что хотел сделать?

– Объявление дать, что найден. Документов-то внутри не было никаких. Почем знаю – чейный он. А потом по телеку увидел… И батя увидел – и рюкзак в шкафу, и новости. Вот, привёл меня сдаваться.

– За это большое спасибо, – Голдин посмотрел на отца.

– И что сейчас ему будет?

– Вы о почете и уважении или наручниках и решётке?

Отец промолчал.

– Если всё правда, то ничего не будет. Камеры проверим в округе, надеюсь, работают.

Голдин взял листочек и посмотрел схему. Вот так совпадение – дом Старицких буквально в квартале от магазина.

Проверили видеозаписи. Как на грех фонарь в этом месте перегорел, видны только очертания чёрного седана, номера не разобрать. Из окна мелькнула рука в чёрной перчатке и что-то выбросила.

Однако записи с камер у дома Старицких подтвердили, что сын приехал поздно и до утра не выезжал. Машина у парня видная. По высоте и посадке без экспертизы ясно, что у магазина была другая.

Отпечатки на рюкзачке не стерли. «Пальчиков» «мажора» среди них не оказалось. По другим сложно определить – или убийцы, или случайных соседей, к примеру, по переполненному автобусу. Выбросивший же был в перчатках.

***

При обыске в шкафу Ксении нашлось спрятанное бельё, в каком только на свидания ходить.

– Это дорого стоит, – присвистнул молодой следователь Пашка Мерцалов.

– Ты-то откуда знаешь? – спросил Голдин.

– Хотел подарить своей девушке.

– А чего не подарил?

– Решил, что лучше колечко – недорогое, по акции.

– Согласен. Хотя развратные труселя, как и маленькое чёрное платье, должны быть в гардеробе каждой женщины, – резюмировал следователь.

Единственный богач в окружении убитой был Роман Старицкий. Однако он баловал только цветами. И то дважды: на следующий день после той самой вечеринки, где всё закрутилось, и перед прощальным сексом. О существовании чёрного комплекта – смеси кружев, бахромы и дырок – «мажор» не знал.

На белье же нашлась ДНК, но не Старицкого. Такое же ДНК у зачатого ребенка. Кто он, таинственный отец, – пока не было ни единой зацепки.

В распечатке звонков были номера Романа, завкафедрой, подруги, родителей, других студентов (с которыми были чисто дружеские отношения). Плюс номера библиотек, служб различных услуг и прочее.

Проверка ноутбука также не пролила свет. Ксения действительно готовила научную публикацию. И она знала о беременности. Поисковые запросы касались первых признаков, возможности установить срок. У некоторых ссылок цвет заголовков отличался от общей ленты. Под ними была указана дата, когда пользователь заходил по ним – в 20-ых числах. Где-то за неделю до гибели.