В этих условиях, в Петербурге полагали, что в Тегеране и Тавризе будут более трезво смотреть на вещи, и не откажутся от возобновления мирных переговоров. В письме Тормасову от 16 ноября 1809 г. Румянцев излагал основные инструкции, на основании которых должен был действовать главнокомандующий. Так, на этот раз ему предписывалось «с благоугодностью принять изволить» предложение персов об отправке чрезвычайного посольства в Петербург. В случае же, если бы персы захотели заключить перемирие на месте, то Тормасову предписывалось согласиться на него тогда, когда оно было бы заключено на срок от двух до пяти лет, и распространялось на все подвластные России владения мусульманских ханов. В залог сохранения перемирия, нужно было потребовать у иранской стороны уступок крепостей Эриванской и Нахичеванской. В крайнем случае, Тормасову позволялось и без этих условий заключить перемирие, но сроком, не более, как на два года. Иран в итоге выразил согласие на переговоры. В начале февраля 1810 г. Аббас-Мирза сообщил, что согласен на съезд для заключения перемирия в Карабахе. Однако, начавшиеся 20 апреля и длившиеся 18 дней (до 8 мая) переговоры в Аскеране вновь завершились ничем. В срыве переговоров была велика роль английской дипломатии.

Таким образом, возобновление военных действий вновь становилось неизбежным. Военный министр Аракчеев в приказе ген. Тормасову писал «…в случае, если вы усмотрите пользу или надобность в наступательных действиях, то в таковом случае е. и.в. вас в оном разрешает. Предоставляя местному усмотрению вашему все нужные по сему распоряжению»[131]. Готовясь к возобновлению боевых действий, Тормасов разделил свои силы на три части одна под началом генерал-лейтенанта Розена находилась в Саганлуге (лагерь под Тифлисом); другая под командованием генерал-майора Портнягина – в Памбаке и Шурагеле; третья под командованием генерал-майора Небольсина – около Елизаветполя, на р. Тертер у урочища Чардахлы. Главнокомандующий как и ранее, не мог особо рассчитывать на содействие ряда мусульманских ханов. Его распоряжения и просьбы о присылке определенного количества вооруженных сил постоянно игнорировались. Отговариваясь разными причинами, Мустафа-хан Ширванский не слал подкреплений и сам не ехал на встречу с Тормасовым, а Мехти-Кули-хан Карабахский прислал всего 70 человек конницы, которая была признана никуда не годной. Был верен Мир-Мустафа-хан Талышинский, однако, средства его были очень незначительны, и сам он нуждался в обороне. Зная о его уязвимом положении, иранская сторона по прежнему не оставляла надежды на отрыв Мир-Мустафы Талышинского от русских. В этом им усердно помогали также англичане. Но, несмотря на все попытки англичан[132], им не удалось склонить Мустафу-хана на сторону персов.

Между тем, Тормасов, не веря в положительный исход переговоров, уже загодя отдал все необходимые распоряжения. В результате, в своем рапорте от 29 июня 1810 г. из Амамлы генерал-майор Портнягин доносил главнокомандующему следующее «Войска здешнего края приведены в готовность к действию против неприятеля и, сколько возможность позволила, приняты меры к предупреждению хищничества. В Памбаке прикрыты посты Караклисский 2-мя ротами и 4-мя орудиями; в Саралах расположена рота в такой готовности, чтобы по первому покушению хищников между Караклиеом и Амамлами могла секурсировать; в Беканте рота и 2 орудия, а прочие как вверенного мне полка 2 эскадрона, 8 рот Саратовского мушкетерского полка, козаки подполк. Агеева и 9 орудий расположены лагерем при Амамлах во всей готовности; в Шурагели, в укреплении Гумрах – 2 роты – все азиатские орудия и одно российское; в Артике 2 роты и 3 орудия; с прочими полк. кн. Ураков расположен близ Гумр»