– А мы можем оставить его себе и приручить? – спросил Эжен.
– Конечно, мой дорогой мальчик. Он вполне поддается приручению, правда многому научить его не получится. Во всяком случае, я могу утверждать, что если ты каждый день будешь приносить ему немного свежих листьев трубного дерева, то он совсем скоро начнет тебя узнавать. Это нетрудно, его умеренность в еде равна его лени. Пять или шесть листиков в день ему вполне достаточно.
– В таком случае – чур он мой.
– Конечно твой, если только Николя не заявит на него свои права, ведь это он его нашел.
– О, да вы шутите, месье Робен. Я буду счастлив доставить удовольствие Эжену.
– Сейчас я накормлю его, – заявил мальчик, срывая несколько листьев с той самой ветки, на которой ленивца доставили в лагерь.
– Держи, аи!.. Ну же, поешь…
Но ленивец, без сомнения обессиленный от волнений и перипетий прошедшего дня, крепко спал, зацепившись лапой за одно из стропил галереи.
Благодаря упорному труду всех обитателей колонии от мала до велика жизнь здесь обещала стать вполне безоблачной. Хотя начиналось все совсем непросто. Глава семьи и его отважная спутница не без содрогания вспоминали ужасные обстоятельств, которые предшествовали их воссоединению. Полное изобилие пока не наступило, но самые насущные потребности уже были удовлетворены. Робен, в общем-то, был бы вполне счастлив, если бы мрачные воспоминания о прошлом время от времени не тревожили его разум и не становились источником дурных предчувствий.
Он обрел свободу совсем недавно, так что еще не забыл о кошмарах каторжного быта, об изнурительном труде на лесосеке, о непереносимой, отвратительной скученности в тюремных бараках. Он сумел вернуть свою свободу, обеспечить жизнь своей семьи на сегодняшний и завтрашний день. Теперь нужно было немедленно позаботиться о том, чтобы обезопасить колонию от внезапного нападения, если враги вдруг наткнутся на них по какой-то случайности.
Робен с крайней бережливостью расходовал боеприпасы, подаренные Николя капитаном голландского судна, и если время от времени позволял «заговорить пулям», то лишь для того, чтобы добыть немного свежего мяса к столу европейцев, которые только-только начали привыкать к здешним условиям. Двустволка прежде всего была орудием защиты, он бы воспользовался ею лишь в минуту крайней опасности, но без малейших колебаний, чтобы сохранить свою свободу, главное условие для всеобщего блага. Но Робен также понимал, не без оснований, что одного ружья будет недостаточно для того, чтобы вступить в борьбу с хорошо вооруженным противником, и предпочел бы вовсе не идти на такой риск.
Куда целесообразнее было сделать плантацию неприступной и укрепить единственное слабое место, через которое мог бы ворваться враг. Разумеется, речь не шла о системах обороны, используемых в цивилизованных странах, поскольку эта стратегия бесполезна для лесных жителей и, более того, совершенно неприменима в здешних условиях.
«Добрая Матушка», расположенная на середине заросшего лесом холма, была совершенно неприступна с восточной стороны. С севера и юга простирались бесконечные болота припри с топкими трясинами, непроходимые для человека. Открытым оставался лишь запад, где от Кокосовой заводи до хижины можно было добраться без особых трудов. Это и было то самое слабое место.
Инженер, который в обычных условиях легко смог бы защитить нужную ему позицию, никак не мог придумать способ закрыть проход, идущий от ручья. Водопад Игуаны представлялся ему недостаточно надежной защитой. Он поделился своими опасениями с Казимиром и попросил у него совета. Добрый старик, не подозревавший о существовании бастионов, куртин, реданов и равелинов, мгновенно нашел изумительно простое решение проблемы.