– А мне ещё и кошмарный сон приснился! – добавила вдруг Настя, и голос её задрожал сильнее. – Какой-то человек, весь такой расфуфыренный…

– Расфуфыренный? – насторожилась Лёля, вновь поворачиваясь в сторону Насти. – Что значит, расфуфыренный?

– То и значит! – Настя пожала плечами. – Лицо размалёвано, одежда яркая такая! Ну, как у этого…

– У клоуна? – перебила её Леля, и Настя, замолчав, с удивлением уставилась на соседку.

– Наверное, это и был клоун… – проговорила она после непродолжительного молчания. – Как это я сразу не догадалась?

– И что? – враз осипшим голосом прошептала Лёля. – Что он делал, клоун?

С замиранием сердца она ждала ответа, но Настя молчала. Долго молчала.

– Не знаю, – наконец-таки проговорила она. – Вернее, не помню. Но что-то плохое. Жуткое даже… Мне так страшно было… он, вообще-то, первое время на меня не смотрел, но я всё боялась, что он меня заметит, а потом…

– Что потом?

– Потом он повернул голову в мою сторону, и я увидела, что лицо у него с левой стороны сплошь обгорелое. И левый глаз почти вытек…

Не договорив, Настя села на кровати.

– Мне и сейчас страшно, – прошептала она, дрожа, вернее, содрогаясь всем своим худеньким телом. – Можно, я с тобой полежу немножечко?

Лёля ничего не ответила, а Настя, восприняв молчание соседки как знак согласия, быстренько к ней перебралась. Юркнула под одеяло, доверчиво прижалась к Лёле.

– С тобой мне не так страшно! – прошептала она Лёле на самое ухо. – Ты вон какая смелая!

«Смелая, как же! – невольно подумалось Лёле. – Забыла уже, как я вопила, тебя у окна спросонья увидев!»

В это время в палату зашла всё та же медсестра.

– Это ещё что такое?! – даже возмутилась она. – А ну, в свою постель марш!

С явной неохотой Настя всё же подчинилась. А медсестра вновь щёлкнула выключателем и некоторое время молча стояла у двери, глядя на девочек.

– Спать! – строго проговорила она после довольно-таки продолжительного молчания. – И чтобы я больше ничего такого…

Так и не закончив фразы, медсестра вышла, плотно затворив за собой дверь.

– Ничего такого! Ничего такого! – передразнила её невидимая в темноте Настя. – Начальница большая! Ты ещё не спишь, Лёля?

Лёля ничего не ответила. Вместе с темнотой вновь возвращалась тревога, панически заполняя душу.

Почему этот клоун приснился не ей, а Насте? Настя тут причём?

– А знаешь, – вдруг заговорила Настя торопливым лихорадочным шёпотом, – я вот что ещё вспомнила! Этот клоун, он со мной даже разговаривал…

– Разговаривал?

Приподнявшись на локте, Лёля повернулась в сторону Насти.

– О чём?

– Он о тебе спрашивал.

– Обо мне?!

У Лёли словно что-то оборвалось внутри.

– А ещё о подружке твоей, Марьяне. У тебя ведь была такая подружка?

– Была?!

Вскочив с кровати, Лёля бросилась к Насте.

– Что значит «была»? Она и сейчас есть!

Настя ничего не ответила. Вместо этого она низко опустила голову и как можно дальше отодвинулась от Лёли. На самый краешек кровати отодвинулась…

– Она есть, понимаешь?! Есть, а не была! – ухватив Настю за худенькие плечики, Лёля резко с силой встряхнула девочку. – А ты сказала, что она была! Почему ты так сказала?!

– Это не я! – со слезами в голосе прошептала Настя. – Это он мне так сказал! Ты мне больно делаешь, пусти!

«…Пока ничего неизвестно… нет причин для волнения… может, просто уехали куда… вместе с бабушкой…» – вспомнились неожиданно Лёле самые последние подслушанные слова матери.

И телефон, который никак не желает соединять её с подругой…

– Пусти, больно! Да отпусти же ты!

– Прости!

Разжав безвольные пальцы, Лёля отпустила Настю. Некоторое время сидела рядом с ней, потом, воротившись на свою кровать, легла и, натянув одеяло до самого подбородка, утомлённо закрыла глаза.