Ну а пока нам есть чем заняться.

Прежде чем приступать к Дневным восхвалениям, я решила наскоро пройтись по посёлку – просто на всякий случай. Насколько я могла судить, ничего необычного не случилось. Мэр Беннингсли, как всегда, торчал на улице и лез повсюду, куда его не просили. И пока я пыталась незамеченной проскользнуть мимо миссис Джилли Хейбердэшли, меня умудрилась перехватить супруга мэра Лукреция.

– Ну и как дела в этот погожий денёк? – поинтересовалась она.

Вот это номер! Никогда прежде Лукреция Беннингсли не удостаивала меня внимания для вежливой беседы – только если собиралась к чему-то придраться. Правда, сейчас я вроде как оставалась единственной Защитницей, и это придало мне веса в её глазах.

– Лучше не бывает.

– Все последствия бури ликвидировали?

– Насколько я могу судить, никаких последствий вообще не было, – заверила я. – Буря больше лаяла, но не кусала.

Лукреция разразилась смехом, больше напоминавшим собачье тявканье, и я несколько растерялась. Разве я сказала что-то смешное? Сверчок заскулил: он тоже не понимал, что здесь смешного.

– Да, да! – продолжала Лукреция. – Ты у нас просто чудо, верно? Как хорошо, что ты с нами! И мы так благодарны Дедушке Вдове за его Ритуалы, честное слово! Было бы ужасно, если бы что-то оказалось нарушено, пока его нет.

Я постаралась улыбнуться от уха до уха.

– Ничего подобного не случится. – И тут я вспомнила, что хотела бы узнать. – Миссис Беннингсли, вы не могли бы сказать, что это был за твидовый костюм?

– Твидовый костюм? – Глаза у миссис Беннингсли полезли на лоб.

– Да, мадам. Вчера он приехал к вам в такой большой чёрной карете, как раз перед началом бури. И я видела, как он вошёл к вам в дом.

– В мой дом? – Лукреция засмеялась. – Право слово, никого похожего я не видела! Я ведь наверняка бы заметила, если бы кто-то пришёл к нам в гости, ты не думаешь?

– Может, вам лучше спросить у мужа, – сказала я, – поскольку это мой долг Защитницы – знать, кто приезжает и уезжает из посёлка.

– Непременно его спрошу, – заверила Лукреция. И она посмотрела на меня с сомнением. – Такая большая ответственность может оказаться непосильным грузом для девочки твоих лет, особенно без поддержки родителей. Если ты почувствуешь, что не справляешься, ты свистни, тебя не заставлю я ждать!

Если что и бесит меня больше всего, так это жалость. Запишите это себе где-нибудь на всякий случай. Если бы моими родными оказались Беннингсли, я бы предпочла остаться сиротой. И путь Лукреция подавится свой жалостью.

Но, как повторял дедушка Вдова:

– Не стоит тратить время на ненависть. А заодно и на обиду, и на зависть.

Так что я просто помолилась за Лукрецию Беннингсли и попросила Того, Кто Слушает, озаботить её настоящим поводом для жалости, чтобы она оставила меня в покое.

Закончив с Дневными восхвалениями, я вернулась перекусить и застала на полу Приюта Коннора Карниволли: он уговаривал жабу запрыгнуть к себе на руку. Коннор давно пытался освоить этот трюк, но жабу это нисколько не волновало. Зато сегодня Ангелина следила за ним с таким восторгом, какого ещё никогда не вызывал у своих соседей этот маг-недоучка.

– Я разрешила ему войти, – сказала она. – Это ведь можно?

– Ты зря не сказала, что у нас новые люди, – заявил Коннор. – Я бы раньше пришёл.

Почему-то меня это взбесило.

– Только жабьих потрохов тут не хватало! – буркнула я.

– Даю гарантию, что жабьих потрохов здесь не будет! – рассмеялся Коннор.

Я терпеливо смотрела, как Коннор извлекает монетку из своего уха, колечко из носа и розу из рукава. И на этот раз ему удалось отгадать мою карту.