Спасибо моему другу за то, что он был со мной откровенен.

– Майкл, он опять пришел! – Алекс нервничал.

– Регулярность кэшфлоу – основа счастья акционеров. Что тебя волнует? – Майкл не поднимал глаз от бумаг.

Алекс сделал глоток кока-колы со льдом из большого стакана и ответил:

– После всей истории с ФБР меня волнует, даже когда к нам кот странный забегает. Ну сам посуди, приходит откровенный лох и тратит на топовых телок по тридцать косарей. А сам реально третий уик-энд в том же галстуке, в тех же ботинках, не удивлюсь, если в тех же носках.

Майкл отвлекся от калькулятора:

– Откуда ты знаешь, в каком он был галстуке?

Ты помнишь все галстуки в нашем клубе?

– Такие – да. Это просто худший галстук года, если не десятилетия. Майкл, если бы я его встретил на улице, то первая мысль – перейти дорогу, чтобы не заразиться вирусом неудачника. А он уже сотку просадил! Сотку! Понимаешь?

– Чего ты кричишь? Просадил сотку. Мы для этого строили клуб. Хорошо. Какие у тебя варианты?

– Не так много: выиграл в лотерею; украл и понимает, что все равно закроют; ну или какой-то подсадной, но тогда у подсадивших реально бюджеты неплохие. Только… что он вынюхивает???

– А его уже кто-то из дилеров окучил?

– В этом все и дело. К нему Сантос сразу подкатил, а тот вежливо сказал, что идейно против наркотиков и… за алкоголь. За дорогой алкоголь, – подчеркнул и взял двести «Закапы».

Майкл дочитал отчеты по бару и удивился, что слово «Закапа» появилось и в документе, и в речи Алекса одновременно. Это его позабавило. А с другой стороны, он наконец задумался о переборе странностей с одним клиентом.

– Идейно против наркотиков? Это что-то новое в нашем зоопарке, я, честно говоря, подумал, что опять кто-то настучал в картель, типа мы тут сами бодяжим и торгуем. Но это значило бы, что мы подкупили Сантоса, а он бы тогда уже существовал в виде филе. А Сантос жив. И, вероятнее всего, картель нас не подозревает. Давай я с ним поговорю. Где он сидит?

Алекс сразу обрадовался, так как более всего не любил непонятные ситуации. В них он терялся. Условно – хотя нет, буквально – ему было бы проще принять, что самолет падает, и искать выход из создавшегося положения, чем не понимать – падает или все-таки летит.

Майкл сел в нескольких метрах от взбудоражившего всех незнакомца. Он подумал, что если гость и правда играет роль олуха, то ему можно дать «Оскара». Канонический ботаник. С каноническим, опять же, неуклюжим добродушием не только в выражении лица, а в каждом движении. С ним сидели три девицы. Майкл немедленно вспомнил Пушкина – и, как это всегда происходит с теми, кто давно не был на родине, строчки пришли в голову вместе с какими-то воспоминаниями о детстве. Майкл мечтательно улыбнулся, продолжая смотреть как бы сквозь всех в свое прошлое, и вдруг понял, что олух приветствует его поднятым стаканом с ромом, вероятно, тот подумал, что улыбка Майкла предназначена именно ему.

Майклу стало неловко, и он тоже посигналил в ответ, затем встал и подошел к столику подозрительно беспечного транжиры.

– Как отдыхается? Я Майкл – хозяин этого места.

– Ничего себе, вот это да. Я думал, вы сидите где-то в кабинете и смотрите за всем через камеры или через непрозрачное с нашей стороны стекло.

– Это только в кино так. Я стараюсь общаться с гостями, особенно с новыми людьми, и уж тем более с такими щедрыми, как вы. Спасибо, что выбираете именно наш клуб, для нас это честь.

– Да ладно вам, тут отличное место, так много красивых людей, замечательный персонал, столько внимания мне уделяют.

– Простите, как вас зовут?