Ева не знала сколько времени длилась эта пытка. Её сознание затуманилось. Наверное, чтобы девушка не сошла с ума от боли и стыда, включились защитные функции организма и Ева впала в некое подобие гипнотического транса.

Когда она очнулась, то увидела Макса рядом с собой, безмятежно спавшего на скомканных простынях. Выплеснув свою сексуальную агрессию, он заснул как ни в чем не бывало, крепким сном, даже не удосужившись поинтересоваться состоянием Евы.

А у неё болело все тело, болело не только снаружи, но и изнутри. И если с наружи боль была ноющая, то внутри все горело адским огнем. Но даже не эта боль приносила девушке наибольшие муки. Боль в опустошенной душе, страх, разочарование в любимом человеке и, как следствие, разочарование в жизни, совсем недавно такой уютной и благополучной, повергли её в пучину страданий.

Истерзанная, вся в синяках, царапинах и засосах, с потеками туши на щеках, Ева с отвращением смотрела на спящего мужчину, чему-то улыбавшемуся во сне. В её голове лихорадочно крутились мысли, среди которых все ярче пульсировала мысль о лежавшем на кухне, в ящике для столовых приборов разделочном ноже…

Утомленный пятничным кутежом город дремал под баюкающий шум дождя. Его беспокойные обитатели, отметившись в дорогих ресторанах, более демократичных кафешках и самых дешевых забегаловках (в зависимости от достатка и возможностей) давно разъехавшиеся по своим норкам из кирпича и бетона, тоже тихо-мирно спали. Яркие манящие огни злачных заведений погасли, как и праздничная иллюминация на улицах и площадях. В серый предрассветный час все равно некому ими любоваться. Лето прошло, а по промозглой осенней сырости романтиков, желающих бродить по городу до утра, что-то не наблюдалось.

С тихим скрипом открылась дверь подъезда, выпуская в густые предутренние сумерки девушку в теплом спортивном костюме с надетым на голову капюшоном. Это была Ева. Она катила за собой большой чемодан на колесиках. Тот самый чемодан, с которым она переехала к Максу пару месяцев назад. Подойдя к ожидавшему её такси, девушка постучала в окно машины. Задремавший таксист, пожилой кавказец, встрепенулся, увидев спустившегося клиента, выскочил из машины.

– Здрасти, уважаемая! Давайте чемодан в багажник положу.

Ева молча кивнула.

Таксист открыл багажник и взялся за чемодан.

– Ого-го какой тяжелый! – крякнув от натуги, сказал он, запихивая багаж молчаливой клиентки. – Вы, случайно, туда не расчлененного мужа запихнули? А-а, уважаемая?

Справившись с чемоданом, таксист взглянул на девушку, посмотреть, как та оценила его избитую черную шутку.

Лицо девушки было столь отрешенным, что таксист едва сам не поверил в свою дурацкую версию. Или не дурацкую?

В голову бывалого таксиста полезли разные мысли, одна другой страшнее.

– К сожалению, это всего лишь мои вещи? – внезапно ответила девушка и по её тону нельзя было понять, действительно ли она сожалеет, что там не «расчленёнка» или это такой ответный «черный юморок». – Давайте уже поедем!

– А-а, да, да, да!

Таксист засуетился, с тревогой поглядывая на багажник, сел в машину и завел мотор.

Девушка в последний раз оглянулась на темные окна спящего дома и села на заднее сиденье.

Такси тронулось с места, проехало через заставленный припаркованными автомобилями двор, свернуло на проезжую часть и поехало по пустынным улицам сонного города…

Был уже полдень, когда Макс продрал глаза.

Чувствовал он себя, надо сказать, на удивление хорошо, не в пример обычным пробуждениям после подобных развеселых вечеринок. Ни тебе похмельного синдрома, ни других сопутствующих недомоганий.