К удивлению государя Ивана, первым, кто стал печалиться за Ивана Кубенского, оказался его приятель-собутыльник по охотничьим забавам, «игрищам в покойника» и совместным плотским оргиям с голозадыми девками и парубками – Андрей Курбский. Он был всего на год-полтора старше государя, и Иван выделил и приблизил к себе Курбского скорее за удивительную по тому времени образованность и начитанность, нежели за приверженность к охотничьим и плотским страстям. Они чем-то были близки друг другу по духу, по острейшей тяге к знаниям, особенно по библейской и русской истории…

Но их и друг к другу тянуло не только душами, причем настолько притяжение было магнетическое, что иногда Ивану после обильных ночных возлияний даже казалось, что содомский грех у него был не только с деревенскими пацанами, но и с великолепно сложенным красавцем Андреем Курбским, князем Ярославским Рюриковичем. Так он напыщенно именовал себя в честь прямого родства с праотцем, святым благоверным князем Федором Ярославским и Смоленским.

Именно от Андрея Курбского, «Ярославского Рюриковича», Иван впервые услышал, что его знаменитый предок-князь Федор Ростиславич был самым первым князем Николина града, когда его старшие братья, Смоленские князья Глеб и Михайло «обидели» младшего Можайским захолустным уделом. Оживился Иван, хотел поподробней расспросить о его предке-князе, канонизированным святым при непосредственном участии Ивана Великого во время присоединения Ярославля к Москве… А Андрей Курбский сам пришел на святки к государю рассказывать о своем ярославском родиче…

Тогда-то и задумался юный Иван, как, выходит, близки все они князья – из колена Рюрика… Знал государь, что мать опального князя Ивана Ивановича Кубенского, княжна Углицкая, была родной сестрой его отца-государя Василия Ивановича и, следовательно, приходилась ему двоюродной теткой…

Вот, на дружеской ноге с Андреем, воспользовавшись особой прелестью «русских святок» – двенадцати дней после праздника Рождества Христова, до праздника Крещенья-Богоявленья, и стал выслушивать Иван о древнем родовитом происхождении Кубенских князей, к роду которых относился дворецкий Иван Иванович Кубенский.

Со слов Андрея Курбского выходило, что у святого благоверного князя Федора Ярославского от татарской царевны, любимой дочки татарского хана Менгу-Темира, крещеной с именем Анна, были такие святые сыновья-князья – Давид и Константин, в одном едином гробе похороненные. У Давида Федоровича Ярославского было два сына Василий Грозные Очи и Михаил, старший сын Василий получил в наследство Ярославль, а младший город Мологу…

– О младшем брате Михаиле Моложском и его роде отдельный сказ… – предупредил Андрей с таинственным выражением лица. – …Есть одно таинственное предсказание святого отца Геннадия Любимградского из Костромы, связанное с его потомком Василием Сицким, как, впрочем, и с тобой, Иван…

Иван пожал плечами и усмехнулся:

– Ну, если это отдельный сказ, так не мешай все в кучу… Потом, придет время – сказывать будешь…

– Хорошо… – согласился Андрей Курбский. – О Моложских князьях позже… Кубенские же князья составляют главную ветвь князей Ярославских, к которым и мой род относится. Внук Василия Давидовича Грозного, князя ярославского, Дмитрий Васильевич при твоем прадеде Василии Темном, имел титул князя Заозерского. Заозерский удел в Ярославском удельном княжестве или Заозерье – это земли, лежащие к северо-востоку и северо-западу от Кубенского озера…

– Это я знаю… – мрачно уронил Иван.

– Знаешь, да не все… – парировал Андрей. – Дочь этого князя Дмитрия была выдана замуж за главного династического противника Василия Темного, Дмитрия Шемяку…