– Есть выход! Стань моей женой!

– В своём ли ты уме, досточтимый Камай…? – Сююмбике пыталась владеть собой, но улыбка становилась немного натужной. Камай крепко взял её за руки и притянул к себе.

– Если мы объединим наши силы, мы не пустим никакого Шигалея в город, даже если и сеид будет не против этого жирного борова. Меня уважает знать, я из славного рода Усейнов. Тебя и сына твоего любит народ. Да и отец твой не даст вас в обиду, у хана Юсуфа, говорят, всегда наготове до двадцати тысяч отборных всадников, да?

– Тебе нужна я в жёны или мой отец с войском?! – Сююмбике вырвала руки, но бороться хрупкой женщине с крепким зрелым мужчиной было трудно. Камай схватил её за талию и фактически прижал в угол.

– Мне нужна власть, мне нужно место в первом ряду совета Дивана. И ты… ты нужна… хотел бы я видеть мужчину, у кого не прерывается дыхание от твоей прелести! – Камай уже навалился на Сююмбике, похотливо вдыхая её запах. Женщина умудрилась вырваться и кинулась к двери. Дверь оказалась заперта или привалена чем-то снаружи – толчки и удары не привели ни к чему.

– Один из славного рода Усейнов точно оказался мерзавцем! – выпалила она, обернувшись.

– Ты думаешь, Рашид-бек зря остался снаружи? Наивная женщина. Два раза побывал замужем и ничему не научилась… сейчас я научу тебя… – Камай сбросил на ковёр пояс с саблей и слащаво усмехаясь приближался к Сююмбике. – Наивная женщина, оставила ребёнка неизвестно с кем! Тебе нужно быть ласковой со мной, тогда с маленьким ханом всё будет хорошо, может быть… Камай схватил царицу за шею и за шёлковый пояс, пытаясь повалить, она изо всех сил отбивалась, царапая нападающего куда попало.

– Улым! Улым, беги! – крикнула она в сторону двери. Когда Камай всё таки повалил женщину на пол и навалился сверху, одновременно с треском рвущейся ткани распахнулась дверь в комнату. На пороге стоял стройный князь Епанча, явно не готовый к такой сцене.

– А, ты…! – прорычал мурза Камай с досадой и с неожиданной быстротой выхватил свою саблю из ножен. – Нннаа…! – замахнулся мурза на удар, способный разрубить от плеча до пояса. Но Епанча привычным животным прыжком оказался прямо перед Камаем и нанёс ему резкий короткий тычок левой рукой в грудь, и в ту же секунду сокрушительный удар в зубы. Обмякший Камай выронил саблю, свалился на колени и начал безуспешно хватать воздух разбитыми в кровь губами. Сююмбике, освободившись от омерзительной тяжести, рванулась из комнаты с возгласом: «Утямыш! Сынок!».

– Не волнуйся, царица! – поклонился стоящий посреди двора седой слуга Хафиз. – Хан Утямыш уже на своей половине, с наставником. А тот бек, который пришёл с… другим беком, он ушёл.

Во внутренний дворик вбежал десяток бойцов дворцовой охраны с полуобнажёнными саблями у поясов. Епанча тем временем помог Камаю подняться, сунул ему в негнущиеся руки пояс с саблей и поддерживая вывел во дворик.

– Помогите уважаемому человеку найти выход на улицу! – скомандовал он охранникам. Сююмбике подтверждающе кивнула и Камай в сопровождении вооружённых людей, сгорбившись, удалился.

– Как ты узнал, что мне нужна помощь? – спросила тихо Сююмбике, осматривая порванный рукав своего платья, когда они остались во дворике одни. – Ведь мы почти незнакомы. Ах, да! Скачки! На Сабантуе я тебя видела!

– Царице Сююмбике незачем знать всех скромных князей её обширной земли, это мы почитаем и любим нашу царицу и её царственного сына! – с лёгким поклоном, приложив руку к сердцу ответил Епанча. – Всё просто. Я задержался на совете в мечети у Кул-Шарифа, а когда вышел на улицу, как раз напротив главного входа в твой дворец, увидел, как твой слуга машет руками и что-то втолковывает охране. Я просто оказался немного быстрее их.