Тьма манила Риту. В гробовой тишине хвойника она находила истинное умиротворение. Женщина ощутила, как невидимая тяжесть спадает с ее хрупких плеч и ее сгорбленная, ломаная спина наконец приобретает правильную форму. Рита хотела раствориться в молчании, резко окутавшем ее, ей нравилось ничего не слышать и ни о чем не думать. Ее сердце стало глухо по отношению к великому страданию. Она ускорила шаг, стала быстро, отрывисто дышать и суетиться. По ее телу пробежал холодок. Ей непременно захотелось пропасть. Эта навязчивая идея буквально забила все ее мысли, овладела сознанием, погасив любые попытки вернуться к здравому рассудку. Рите понравилось это ощущение, правда, она не до конца понимала, что теряет всяческий контроль над ситуацией. В ее ранее туманных и тяжелых глазах затанцевали странные искорки. Как игривые чертята, они дразнили сознание женщины, показывая ему длинные остренькие хвосты с метелками на концах. Дорожка сужалась, и на мгновение Рите показалось, что земля резко ушла из-под ее тяжелых сапог. Ее охватила внезапная радость. На ее лице сияла улыбка, казалось, растянувшаяся от одного уха до другого. Необыкновенная легкость наполнила ее легкие, и будто бы тысяча бабочек, копошившихся под кожей, разлетелась по всему телу. Мгновение. Один-единственный раз ей показалось, что она все-таки сможет освободиться и убежать, исчезнуть, раствориться. Рита с тупой надеждой продолжала убегать от собственной тени, повсеместно преследовавшей ее. Действительность отталкивала женщину, положение угнетало, а призраки прошлого не давали спать по ночам. Она просыпалась и засыпала с единственной мыслью – уйти и не вернуться.

Внезапно позади раздался пронзительный вопль. Это был детский крик о помощи. Рита узнала в нем Ивана. Его тихий голос, обычно схожий с шелестом листвы и едва ли способный на более высокие частоты, гулким эхом пронесся по лесу. Этот звук моментально вывел ее из внутреннего равновесия и пошатнул ее решимость. В голову закрались сомнения и начали царапать черепную коробку, точно злобные кошки. У Риты загудело в ушах. Она завертелась на месте, озираясь по сторонам, ища источник звука. Лес предательски стих.

Иван лежал на земле, согнувшись вдвое. Он больше не чувствовал ног, тело цепенело, только какое-то странное давящее ощущение исходило от правой голени. Мальчику показалось, что он расшиб себе голову, когда упал на бегу и теперь там зияет огромная дыра. Иван, ожидая нащупать новое отверстие в черепе, потянулся руками к волосам. Тут-то он ясно почувствовал, что его проблема не шишка на затылке, а капкан, захлопнувшийся на его голени и каким-то чудом не сломавший кость. Тяжеленное чугунное орудие пыток повисло на куске плоти, впившись в ногу до самого мяса. Болевой шок начал проходить, и тогда Иван ощутил адскую нарастающую боль. Мальчик завыл, точно дикий зверь, и схватился за ногу, стало еще хуже, тогда он начал жалобно стонать и разрыдался. Пока он истошно кричал, боль в ноге немного утихала. Долго звать на помощь он не мог, начинал пропадать голос. Иван попытался освободиться, но как только он начинал разгибать намертво впивавшиеся в него дуги, все его тело содрогалось от режущего исступляющего онемения. Мальчик лежал на земле, тихо поскуливая. Он думал, что принял свою судьбу и сдался, но все же, превозмогая страдания, снова и снова начинал разжимать капкан. Желание жить толкало его на эти жалкие попытки, хоть Иван и не мог осознать этого тогда. Недалеко прозвучал шелест травы и мха. Кто-то шел по лесу, хрустя ветками под ногами. Мальчик чувствовал в этом звуке человеческий шаг. Иван не мог знать, что это Рита нашла его и теперь спешила на помощь, – откуда? Вся его жизнь в тот момент сосредоточилась на чугунном монстре, разрывавшем его мышцы и связки. На уровне инстинктов к нему пришло осознание, что нужно кричать, звать на помощь, и он закричал.