Алан на несколько мгновений умолк, обводя присутствующих взглядом. Гости молча ловили каждое его слово, не сводя глаз с гроссмейстера.

– Мой отец прочил мне другую судьбу, но вовремя понял мое истинное предназначение и отдал все силы, чтобы его достичь. Он всегда был рядом, помогая справляться с поражениями, коих было немало. Благодаря ему я стою перед вами тем, кем являюсь. В этом году отца не стало, он умер тихо, в своем доме у камина с книгой в руках. Но каким-то непостижимым образом я чувствовал его поддержку на этом чемпионате.

Алан замолчал, опустив голову. После того как он поднял её снова, на глазах блестели слезы.

– И я снова говорю тебе спасибо, папа, – Тишман медленно поднял взгляд вверх. – Ты всегда верил в меня и был рядом, теперь я иду один, но ты всегда будешь со мной в моем сердце.

На несколько мгновений возникла пауза, а потом робко, один за другим, гости захлопали в ладоши. В результате от аплодисментов задрожали хрустальные люстры на потолке. Гроссмейстер стоял на сцене и не опуская глаз смотрел куда-то ввысь, как будто ни гостей, ни потолка над ним не существовало.

– Спасибо вам, друзья мои, – Алан продолжил, как раз когда аплодисменты начали умолкать. – Вы вселяете в меня уверенность и даете силу побеждать, пусть эта победа будет моим даром вам, ведь каждый внес свою маленькую толику в это большое дело!

Внезапно Тишман почувствовал головокружение, которое резко усиливалось, мир уходил из-под ног. Он пошатнулся, пытаясь удержать равновесие, но понял, что ничего не выйдет. В зале раздался удивленный вздох толпы. Шахматист почувствовал, что падает, а потом все померкло.

– Он проснулся, – знакомый женский голос прозвучал достаточно близко. – Позовите врача!

Алан открыл глаза. На него смотрела Кэтрин, держа за руку. Оглядевшись, он понял, что находится в больничной палате под капельницей. Очень сильно болела голова.

– Почему я здесь? – хриплым голосом спросил Тишман.

– А ты разве не помнишь, как грохнулся на сцене в конце выступления? Сначала мы подумали, что это такой эффектный трюк для гостей, но чуть позже все стало ясно и мы вызвали медиков, – ассистентка отпустила его руку и поднялась.

– Что со мной?

– Пусть лучше все расскажет врач, Натан как раз за ним побежал, – подойдя к столику у кровати, она взяла пластиковый стакан и сделала глоток. – Как ты себя чувствуешь?

– Слабость и голова трещит как с похмелья, может, я напился и ничего не помню? – с улыбкой спросил шахматист.

– Оставь свои шутки при себе, ты здесь уже двое суток, для веселья причин нет.

Посмотрев в её глаза, Тишман осознал, что что-то произошло, но как только он захотел потребовать все объяснить, в палату вошел врач, а за ним взъерошенный Натан Грин.

– Меня зовут доктор Гаус, как вы себя чувствуете? – достав фонарик, врач начал светить им в глаза гроссмейстеру.

– Да не очень, как будто выпил бочку виски.

Алан пытался держать взгляд ровно. Чтобы доктор мог его внимательно осмотреть.

– Нда, ну столько вы не пили. Я бы сказал, что вы вообще не пили, – закончив осмотр и поправляя халат, доктор Гаус отступил к стене. – Да и вряд ли теперь будете.

Он был высоко роста, подтянут. Очки в легкой оправе и пристальный взгляд карих глаз придавали ему вид супергероя из известных комиксов, казалось, что вот сейчас где-то на улице крикнет женщина и доктор Гаус, сбросив одежду, в геройском костюме прыгнет в окно её спасать. Алану даже стало смешно от этой мысли, но он тщательно скрыл улыбку, осмотрев лица присутствующих.

– Хватит говорить загадками, что со мной? Только не говорите, что из-за банального переутомления вы тут разыгрываете драму в трех ролях! – терпение Тишмана заканчивалось, и он начал повышать голос.