В тот день она также надо мной смеялась, называла параноиком, а я не отходил ни на минуту, не желая оставлять её одну.

Я решился выйти из палаты всего на пять минут, чтобы уладить дела, оставив Алену с Алисой. Это была моя ошибка. Если бы я не вышел, ничего бы не случилось…

Высокая медсестра в безупречном белоснежном халате улыбалась до ушей, вызывая у меня оскомину. В таких обстоятельствах быть улыбчивой просто непростительно. Девушка о чём-то догадалась, увидев мой раздраженный оскал, чтобы меня не злить еще больше.

- Макс! – зашипела Алена, дергая меня за худи, заставляя сесть рядом. У неё было в запасе сотни интонаций, с помощью которых она произносила моё имя: от ругательства до ласки. Только она умела вкладывать столько чувств в слово из четырех букв. – Хватит пугать персонал!

- А, хули, она тут толкутся? Пусть работают же! Где вообще акушер? – хотелось рвать всех на части. У Царицы отошли воды и активно шли схватки, сын рвался нам на встречу.

- О боже… Макс! – она снова толкает меня, и я понимаю, что ей трудно говорить. Все силы уходят на дыхание, потому что Малышке больно. 

Издаю устрашающий рык, слышный на всю больницу. Разорву на части сейчас всех!

В страхе разозлить меня еще больше,  акушер моментально влетает в палату в полной амуниции.

- Как Вы тут?  Как себя чувствуете? – бодренький врач не улыбался, к его счастью, он подошел к Алёне и сел у её ног. – Выйдите, пожалуйста. Понимаю, что Вы очень переживаете, но поверьте на слово, Ваше волнение и беспокойство только мешает моей работе.

- Что-о? – стараюсь говорить спокойно, чтобы не волновать мою девочку. Ей точно не понравится, если я сломаю что-то её лечащему врачу. Выглядит она и так неважно.

- Тогда сидите и молчите! – уже злобно говорит мне акушер, начиная принимать роды. Я беру Царицу за руку и припадаю к мокрой руке губами, пытаясь вобрать в себя всю её боль и волнение. Ей Богу, если бы мог, родил бы за нее, лишь бы она не страдала и не мучилась никогда.

Алёна в ответ сильно сжимает мне руку, издавая истошный вопль. Маленькое тельце неестественно выгибается дугой. Ну кто сказал, что рождение ребёнка прекрасно? Лучше бы находили людей в капусте!

Блядь!

- А! – Царица срывает голос и начинает хрипеть. Я поднимаю глаза на акушера, предупреждая его взглядом, что если она будет мучиться хотя бы еще секунду, то я прибью его на месте. Вколочу как гвоздь в землю.

Помню день, когда Алёненок появилась на свет, тогда Лука также переживал и громил все в больнице. Наверное, каждый мужчина должен прочувствовать, как много отдает его женщина, чтобы подарить на свет ребёнка. От этого ты начинаешь любить её еще больше, цедить за сокровище. А теперь, я держу ее за руку в этой же больнице, а может даже в этой же палате, и жду появление моего первенца.

- Вот и головка крепкого малыша! Какой крупный! – присвистывает акушер, и комнату заливает крик маленького мальчика, скривившегося при виде нас. Он определенно недоволен, что его так долго встречали. 

Акушер перерезает пуповину и передаёт медсестрам.

- Макс. – уже устало, без сил протягивает Малышка и всхлипывает: то ли от бессилия, то ли от счастья. Трудно разобрать в такой момент, потому что у меня пересыхает во рту от волнения и негодования. – Он такой крошечный!

Всё-таки от счастья. 

Медсестры быстро омывают сына, настоящего богатыря, и заворачивают в белоснежные пеленки, после чего передают его мне на руки. Малыш продолжает недовольно ворчать, рассматривая моё лицо. Стараюсь улыбнуться, расслабиться, чтобы мышцы лица разгладились. Не нужно ему смотреть на мою злою рожу, неправильно это.