В желудке тихо заурчало.

– А поесть у вас случайно не найдется? – мне вспомнилась давешняя кринка молока, от которой я отвернулась, и мои щеки враз покраснели вслед за малиновеющими ушами.

– Сейчас Леший с Соколом принесут что-нибудь. Спи пока, – Стоян, наконец, сумел развести костер, и мне сразу стало теплее. – Скажи только, не обижали тебя люди Вадима?

– Не успели, – я укуталась плащом до самого носа, мои глаза закрывались сами собой. – Стоян, спасибо вам. Я бы давно пропала без вас. Простите меня за самодурство, пожалуйста. Я ведь как лучше хотела.

– Да мы и не сердились на тебя, – воин по-отечески заботливо подоткнул мне на спине плащ. – Я рад, что ты прощение просить научилась.

– Ты понял?

– Да у меня ж три дочери твоих лет и помладше. Я вашу курносую девичью натуру уже с закрытыми глазами насквозь вижу, – рассмеялся Стоян. – Не все умеют за свои ошибки ответ держать, но жизнь всех учит.

Когда из лесу вернулись Сокол с Лешим, я уже крепко спала, и будить меня они не стали. Я сама повела носом и открыла глаза, почуяв вкуснючий запах жареного мяса.

– Я так и знал, что дочка не проспит трапезу, – рассмеялся Стоян.

В лесу шуршал дождь, темное серое небо не давало возможности отыскать солнце.

– За полдень давно, – ответил на мой невысказанный вопрос Леший.

Я поплотнее закуталась в плащ. Хотелось целую вечность вот так лежать, глядеть в огонь, слушать шуршание капель дождя по листве…

– Придется вставать, дочка, – Стоян словно читал меня, как по открытой книге. – Скоро в путь. В лесу задерживаться не стоит, мало ли какой еще лихой народец на нас набредет.

– С вами я их не боюсь, – я присела поближе к огню и вытянула руки погреться.

– На каждое мастерство всегда найдется лепшее, – заметил Леший. – И всегда отыщется тот, кто не погнушается ударить в спину.

Сокол бросил на друга быстрый взгляд и слегка повел плечами. И тут я увидела, что кожаный нагрудник и кольчуга на его спине у самого плеча располосованы коротким и сильным ударом. Кровь почти не выступила, да и воину рана не слишком мешала, иначе бы его побратимы так просто у огня не сидели – это я уже давно поняла – но значит, кто-то из людей Невзора все же не посчитал смертельной подлостью бить в спину. Похоже, Сокола спасли только его ловкость и природное чутье.

– И все из-за меня, – я почувствовала, что сейчас захлюпаю носом вновь, и поспешно уставилась на ствол ближайшей сосны. Все равно, ничего умного я сейчас добавить не могла. Подскакивать с аханьем «О, боги, тебе больно?!» казалось мне нелепостью. Странно, но Сокол это понял. Я услышала тихий смешок.

– Благодарю, – негромко произнес лучник.

– А смешного что? – так же едва слышно спросила у соснового ствола я, чувствуя, как краснеют мои уши.

– Поглядишь на наших девок – поймешь, – с улыбкой ответил Сокол.

Мда-а… не вписываюсь я, похоже, в образ девицы с лукошком и сарафаном, собирающей васильки на поле. Кто ж меня замуж тогда возьмет… Я изумленно заморгала – ничего себе мысли! Уже замуж тут собралась. Вот уж дурочка, ничего не скажешь.

– Я тоже хочу уметь сражаться, – вздохнула я. – Почему я всегда должна прятаться?

Дружинные улыбнулись, пожалуй, чуть снисходительно.

– Потому как тебя есть, кому защитить, дочка, – за всех ответил Стоян.

– А если вдруг никого рядом не случится?

– Девицам боги заповедовали на шелках вышивать, – вроде невпопад заметил Леший.

– Не собираюсь я этой глупостью заниматься! – вспыхнула я. – Зачем вам лишний свитер с оленями?! А если я опять на разбойников нарвусь в одиночку, по глупости?! Что мне тогда прикажете делать? Главарю их в лесной чаще рукавицы вязать до старости?!