Только она закончила свою сортировку, как почувствовала его руки на талии. Он водил носом по шее, вызывая волнение в животе и теснее прижмал её к себе.

– И соскучился, и согрешил уже в своих фантазиях раз двести, Мария Олеговна. И не только на этом столе, – почти шёпотом ответил Азаров, – Брючки кожаные не треснут на твоей прекрасной попке, рыжесть моя?

Ой, а что там на десерт сегодня на обеде подадут? А можно его на блюдечке? Она ещё со вчера занимала. И ведь знает как её взбудоражить руками своими крепкими, подлец какой.

– Вы за мою попу так переживаете, босс. Это радует меня, – как можно невозмутимо ответила она. Слабо получилось, конечно. Какой там, когда тут такой экземпляр трётся об тебя всеми своими…палатками.

– Просить вас пощадить меня своими нарядами бесполезно, так хоть мужчин в коллективе пожалеете, может?

Он начал гладить её груди через блузку, соски ныли от удовольствия. Попу припекало от его горячего паха. И вот как, спрашивается, работать в таких адски тяжёлых условиях? Раньше морально, теперь ещё и физически трудных. Невозможно просто! Поцелуи от шеи переместились к её щеке, подбородку и нашли губы. Он повернул её голову и начал целовать так, как будто она – его единственная любовь. С напором и каким-то отчаянием. Маша не устояла перед таким натиском и буквально впитывала каждую ласку и прикосновения Азарова. Дверь незаперта, пронеслось у неё в голове и он знает об этом. Значит, ему наплевать, что их застукают. Это, несомненно, хорошая новость. Правильно. Пусть все знают, чей он. И всем руки при себе держать! А то Маша устроит тут апокалипсис.

– Никак ревнуешь, Севушка? – промурлыкала она, не успевая прийти в себя.

– Коллег жаль, помрут от приступа в разгар карьеры, – да он сама невозмутимость. А она тут почти помирает от желания. У неё всегда такое либидо было? Не припоминается что-то. И о чём сейчас речь вообще?

Она посмотрела со злостью на него. Он улыбался широко, аж дыхание перехватило. Такое впервые для неё случилось и он ещё красивее, оказывается, когда несерьёзен. Но мог бы и соврать ведь, что ему не всё равно и он жутко ревнует. Какие к чёрту коллеги и приступ? Издевательство просто. Это просто выбесило её не на шутку.

– Знаете что, Всеволод Антонович? Идите-ка вы… – он замер и приподнял брови, желая услышать куда же ему идти, – к коллегам своим, мужского пола, раз уж они вам так дороги. Много дел у меня. А вы работать не даёте.

Ну вот, как обычно, сама придумала – сама обиделась. И назад не отмотаешь. Шеф отпустил её нехотя, но продолжал стоять сзади, подпирая стол обеими руками. А улыбка не сходила с лица. Как же его забавляют её реакции.

– Идите, Мария Олеговна. Попрошу подбить все дела и обучение закончить до февраля. Маша резко развернулась к нему.

– А что такое? – она ожидала хотя бы его досады, но нет. Спокоен и невозмутим.

– Поедем в командировку с вами на неделю.

Ох, Маша, торопыга ты несносная. У него-то планы какие, оказывается.

– Да, мой босс, – она провела рукой от живота вниз и потрогала его почти твёрдый член через брюки и облизала ему ухо, – как же сильно вы по мне соскучились. Позвольте поинтересоваться, в поездку ваш младшенький меня запрашивает или вы сами хотите?

– Мы оба были бы в восторге, Машенька. Иди, работай, а то Викторию грехопадением своим напугаем, – он перехватил её руку, запрещая продолжать дальше. Ну вот, а так хорошо могли рабочий день начать, с пользой и удовольствием для обоих.

Маша взяла документы и пошла из кабинета, открыла дверь и, передумав, тут же прикрыла, тихо сказав:

– Ваш младшенький, всё-таки, пищит от восторга при виде моих нарядов, Всеволод Антонович, а вы его порывы душите на корню. Нехорошо и опасно для здоровья.