Ехать домой совсем не хотелось. Столкнуться с последствиями своего гнева было очень страшно. Синяки и ссадины, лопнувшая от ударов кожа, точно сломанный нос и, возможно, пара треснувших ребер. И кровь, много крови. Которая, казалось, навсегда останется на его руках, и никакая салфетка, протянутая Верой, не поможет избавиться от нее. Илья корил себя за то, что снова повел себя как трус и решил продолжить кататься по ночной Москве, вместо того чтобы вернуться в квартиру и узнать, как там Макар. Или элементарно написать пару слов лучшему другу. Гоняя по пустынным улицам, он думал о своей новой знакомой. С мыслью, что увидит свою Золушку на парах уже завтра, Илья припарковал автомобиль рядом со своим домом.

По кроссовкам, расписанным акрилом каким-то малоизвестным и не очень талантливым художником, Громов понял, что лучший друг вернулся домой, а не остался в больнице. Уже хорошая новость. А по бежевым женским зимним миниатюрным полуботинкам и длинному светлому пуховику – что вернулся он из клуба не один. И почему-то Илья не сомневался, что эта пара обуви и верхняя одежда принадлежат Сонечке.

«Макар время зря не терял, – подумал Илья и ухмыльнулся. – А у Сони, видимо, очень плохой вкус на парней, раз она приехала сюда, когда он в таком виде…»

Он ненадолго остановился около закрытой двери в комнату лучшего друга и прислушался. Надеялся услышать что-нибудь, что поможет понять, что с другом все в порядке. Приглушенные голоса или стоны. Одно из двух, неважно что, любой вариант устроил бы Громова. Но он столкнулся с тишиной. Инвокер, персонаж из Доты, смотрел со своего плаката в сторону Ильи то ли с осуждением и презрением, то ли с пассивной агрессией и готовностью запустить одну из трех сфер, что были у него над головой, в него. Хотя вряд ли художник вкладывал в свое творение какую-нибудь из этих эмоций. Громов решил не мешать парочке, которая, скорее всего, просто спала в обнимку, и не кричать о своем возвращении домой. И все же Сонечке повезло с Макаром. По крайней мере, в некоторых моментах. У Ильи, в отличие от лучшего друга, были не настолько быстрые и ловкие пальцы, чтобы успешно играть на Инвокере. Как бы он ни бился с Макаром в режиме один на один или с другими людьми в ранкетах.

Сил раздеваться у Ильи не было. Совесть сработала лучше самого навороченного электроприводного центробежного насоса, которые устанавливают на месторождениях, и добыла из Громова все жизненные соки, так что он уснул как был: в черных джинсах и такой же черной футболке, на которой остались незаметные темные пятна крови Макара. Громов хотел бы не видеть сны, но у его перевозбужденного после таких насыщенных вечера и ночи сознания были другие планы.

Илья снова мчался на своей машине. Пустая трасса. Деревья по обе стороны от дороги сливались в одну полоску разных оттенков зеленого – от нежно-салатового до темно-изумрудного. Илья вдавил педаль газа в пол, вымещая на ней всю свою злобу и обиду. Но на что? Или кого? Нику? Дениса? Самого себя? Быстрее. Еще быстрее. Стрелка спидометра неизбежно приближалась к максимуму, который вообще можно было выжать из его «Ягуара». Если бы лошадиные силы были настоящими лошадьми, то все они сдохли бы от усталости несколько десятков километров назад. Если бы под капотом вместо мотора был настоящий ягуар, то и он бы давно выдохся. Убежать. Уехать. Улететь. От своего прошлого. От своих проблем. Он не заметил, как появилась еще одна машина. Красный «Мерседес» мчался по встречной и не собирался ни сбавлять скорость, ни возвращаться в свой ряд. Илья как сумасшедший крутанул руль и ударил по тормозам. Поздно. Слишком поздно. Раздался скрежет сминаемого металла. Красная машина сжалась в гармошку. Казалось, что от ее водителя не осталось ничего. За рулем было пусто. Илья чудом уцелел и выдохнул. Ни царапины. С облегчением он посмотрел на пассажирское сиденье и увидел Макара, которого не было рядом, пока он гнал что есть мочи. И так всегда бледное лицо друга сейчас напоминало гипсовую маску, а веснушки смотрелись темной росписью руки неумелого художника, прогуливавшего цветоведение. Макар закашлялся. Кровью. И начал из-за нее же задыхаться. Илья опустил взгляд немного пониже, чтобы найти причину кровотечения и по возможности устранить его. В отличие от своей первой девушки, он мало понимал в анатомии и физиологии, но интуитивно догадывался, что кашель кровью – признак чего-то очень опасного, даже смертельного. Из груди его друга торчала какая-то гребаная железяка, отвалившаяся от «Мерседеса» и пробившая по пути к легкому лобовое стекло, футболку, кожу, мышцы и пару ребер. Илья протянул руку к другу и увидел на ней что-то густого темно-вишневого цвета. Макар закрыл глаза. Еще больше крови тягучими потоками хлынуло в машину. Где-то раздался женский голос: «Нельзя с друзьями так». Илья закричал… и проснулся.