Большой письменный стол и шкафы из тёмного дерева, на стене над головой директора — два портрета. Один из них был убран траурной лентой, я сообразил, что это — свежепреставившийся глава клана Чжоу.

Директор уселся за стол, в кожаное кресло. Перед столом стояли два стула — для посетителей, но Вейж садиться не спешил. Мы с Джианом держались позади него.

— Слушаю, — сказал директор. Откатился от стола вместе с креслом и сложил на груди руки. — Если у вас, господин Вейж, есть что сказать в оправдание этих двух дегенератов, по какой-то нелепой случайности оказавшихся в рядах ваших учеников, я готов выслушать. Можете присесть, если хотите. — Он милостиво кивнул на стулья.

— Благодарю вас, — не шелохнувшись, отозвался Вейж. — В мои годы стоять — полезнее, чем сидеть. А оправдаться мне нечем. Мои ученики действительно вели себя безобразно. И то, что они устроили этот постыдный дебош в день, когда клан Чжоу облачился в траур, лишь усугубляет их вину.

В прошлой жизни я непременно возразил бы, что ни Джиан, ни я понятия не имели ни о каком трауре. В школе нас содержали в полной изоляции от внешнего мира, радио в автобусе, пока мы ехали в город, ни о чём не сообщало — должно быть, трагическую музыку запустили позже. В торговом центре мы не общались ни с кем, кроме друг друга, это было строжайше запрещено, нарушители карались лишением «прогулок». Нам было попросту неоткуда узнавать последние новости — и учителю Вейжу это было известно так же хорошо, как нам. Но он стоял, смиренно опустив голову. А значит, нам с Джианом полагалось делать то же самое.

— На вашем месте, господин Вейж, — надменно сказал директор, — я прилагал бы больше усилий к тому, чтобы поведение ваших учеников хоть в чём-то отличалось от уличных бродяг! Понимаю, что горбатого могила исправит, и избавить ваших подопечных от порочных навыков, обретённых на той же улице, непросто. Но хочу напомнить, что клан выделяет на их содержание бюджет, сопоставимый с тем, который приходится на долю остальных учеников. И за свои деньги клан хочет наблюдать победы на турнирах, а не драки на улицах! Это понятно?

— Понятно, господин директор.

— Не хотелось бы напоминать о том, что ваши борцы не приносили нам победу долгих три года, — продолжил директор, — но вы просто вынуждаете меня это делать.

— В этом году мы вернёмся с турнира с победой, — сказал Вейж.

Голос его звучал по-прежнему негромко и покорно. Но я вдруг понял, что старик здорово задет за живое. А директор, скотина, похоже, этого и добивался. Он саркастически приподнял брови:

— Вот как?

Вейж промолчал.

— Что ж, идите. И я настоятельно рекомендую вам приложить максимум усилий к тому, чтобы добиться победы на турнире. Все инструменты для этого у вас есть, — директор ухмыльнулся и указал на палку в руках у Вейжа. — В противном случае — сожалею, но мне придётся поднять вопрос о том, чтобы расстаться с вами и попросить куратора о замене наставника для борцов кем-то другим.

Вот же гадина! У меня аж скулы свело от желания врезать по этой наглой, лоснящейся роже. Живо представил себе, как хватаю директора за загривок и впечатываю мордой в стол.

Не удивлюсь, если и Вейж испытывал нечто похожее. Но он не сказал ни слова. Молча повернулся, собираясь уходить.

— Ах, да, — сказал директор.

Ну, конечно. Куда же без «ах, да»! Самому себе этот гад казался, наверное, воплощением коварства. Поиграл с Вейжем и с нами, как кошка с мышью, убедил в том, что удастся избежать наказания — а в последний момент о нём «вспомнил».

— Этих двоих — на общие работы, в цех. Пусть докажут, что могут быть хоть в чём-то полезны клану, если от их размахиваний кулаками — одни убытки. И имейте в виду. — Директор подкатился в кресле ближе к столу, опёрся о него руками. — Ещё хоть одна стычка — неважно, друг с другом или нет, — и до турнира я их не допущу! Это понятно?