В свой дом вломился, ловя себя на том, что аж порыкиваю от предвкушения скорого возмездия за непослушание. Я тебе сейчас… сука, не знаю еще даже, что сделаю, но ты у меня пожалеешь, погремушка, и сильно.

Открыв соседскую дверь, я, ухмыляясь, как демон, вылезший прямиком из ада, пошел на слабый свет в гостиной. А войдя, замер истуканом, у которого котелок стремительно стал превращаться в готовый рвануть вулкан. Эта конченая дрянь крашеная, полуголая, в одной футболке и без штанов лежала под ерзающим на ней тощим утырком без рубашки и в спущенных наполовину с задницы джинсах. Прямо на моих глазах эта кошка блудливая схватила будущего самоубийцу за длинную челку, потянула, отстраняя от себя.

– Хорош лизаться, достала твоя прелюдия! – донеслось до меня сквозь орущий музон.

И вот с этого мгновения все смазалось в моем сознании. Оглушительный «бабах»! Оторвал и забросил в неизвестном направлении мою крышу и с ней остатки адекватности и цивилизованности.

Пинком я заткнул стоявший на полу музыкальный центр. Карась, нелепо взмахнув грабарками, с воплем полетел в стену, где и обмяк, притихнув. Погремушка успела взвиться на ноги на диване, заорав: «Какого хера!» Спрыгнула на пол, рванув к двери, но я перехватил ее, не дав сделать и шагу. Она укусила меня за руку и пнула по голени босой ногой, сделав больно только себе. Я, сжав руку на ее горле, повалил обратно на диван, не замечая, как она отчаянно брыкается и колотит меня, куда придется, кулаками. Навалился сверху, сжав тонкую шею чуть сильнее, и, на последних остатках самоконтроля остановив себя, уставился в лицо этой дряни. Но вместо испуга увидел в наглых кошачьих глазах только ярость и вызов.

– Ну? – просипела она, вырубая этим все нормально-человеческое, оставляя во мне только удушливую зверскую похоть.

Не отпуская горла, разодрал ее трусы, рванул свою ширинку, приподнявшись. С неожиданной силой Роксана внезапно взбрыкнула подо мной и скинула с себя, воспользовавшись тем, что я как раз неуклюже балансировал, расчехляясь. Я грохнулся на бок на пол, на лету ухватив ее за одну лодыжку. Она смачно лягнула меня пяткой свободной ноги в переносицу, пуская кровь, но я пальцев не разжал и дернул ее на себя, валя на живот рядом с собой.

– Пошел на хер, урод! – злобно зашипела она, когда я перекатился на нее, но при этом выгнулась, подставляясь.

– Какая же ты дрянь невыносимая! – зарычал, уткнувшись головкой в скользкую обжигающую тесноту. – Для него потекла, да? А вот трахну тебя я!

– Хорош п*здеть! – презрительно просипела она под моим весом и вцепилась зубами в ладонь, оказавшуюся у ее лица, одновременно опять подаваясь бедрами назад и впуская меня на самую малость.

Захлебнувшись воздухом, я стал вгонять себя рваными толчками в ее тело. Туго, хоть криком ори от этой тесноты, и будто и этого мало, так ее внутренние мышцы как взбесились, сжимая мой член с такой силой, словно собирались его перемолоть. Кайф! Такой, что я заревел, не в состоянии стерпеть это оглушительное ощущение молча.

– Ну! Еще! – приказала погремушка, вгоняя ногти мне в бедро. – Еще-е-е!

Оргазмом нас снесло всего-то через какой-то десяток толчков. Одновременно. Ее на секунду раньше меня. Сжав зубы еще сильнее на моей руке, Роксана содрогалась всем телом, перекинув эту разносящую на части дрожь и на меня. И она еще не затухла, когда злобная засранка повернула голову, с ненавистью глянув на меня через плечо, и велела:

– А теперь слез с меня и свалил отсюда на х*й!

Ублюдочный гризли не слишком-то торопился сползать с меня, и я со злостью двинула ему в бок локтем, поторапливая, хотя у самой вряд ли сейчас хватило бы сил подняться. А вот анализировать факт нашего спонтанного жесткого секс-столкновения и пробовать не буду. Хотя бы потому, что было в этой жесткости что-то неправильное. В том, что грубые рывки его во мне сопровождали невесомые прикосновения губ к моим щеке и затылку. А прорычав мне «дрянь», он мгновенно сорвался на задыхающийся шепот, едва слышный, в котором сквозь сплошную пелену хлещущего по моему разуму запредельного возбуждения расслышала «девочка моя», «погремушка сладкая». Обломайся, не девочка давно и уж точно не сладкая. Об такую конфетку язык свой в кровь порежешь.