Молодые люди переглянулись: дело явно плохо.

– Беги к Марусе, я отнесу сам, – прошептал Смирнов, отталкивая товарища от себя, когда незнакомец скрылся из виду.

Гриша только кивнул сам себе, а потом нарочито тихо и незаметно покинул коридор.

– Отнёс? – с нетерпением спросил Аксёнов товарища, вскакивая, как только завидел его.

– Да, – отчитался Миша, – полный порядок, можем уходить хоть завтра.

– Спасибо тебе, – облегчённо вздохнул Гриша и взял друга за руки, – что бы я без тебя делал…

– Поэтому я и иду с тобой!

– Спасибо тебе… Правда.

– Я сделал всё, что мог. Идём спать, завтра мы должны уйти с петухами.

– Это верно.

И молодые люди отправились в общую спальню.

– Уж не знаю, что ты им там наплёл, Миш, но мне стало спокойнее, – признался Григорий, шепча с противоположной койки.

– Я рад, – таким же шёпотом отвечал Смирнов.

– Да завалитесь вы уже, сладкая парочка! – всё тем же громким шёпотом прилетело обоим снизу.

Тогда немножко скрипнула кровать, и шёпот стал тише.

– Миша, ты куда?! Опять?! – недоумевал Аксёнов, наблюдая за тем, как товарищ лезет к нему в постель.

– Зато мешать никому нем будем, – сказал Мишель, по-хозяйски укрываясь одеялом.

Хоть Григорий уже и привык к таким выходкам друга, но, в целом, удивлялся каждый раз, как в первый. Хотя также быстро и смирялся.

– Ладно, – вздохнул он, – хоть подушку свою взял?

– Обижаешь, – усмехнулся тот, – конечно взял. Не оставлять же тебя без подушки!

– А вот без личного пространства, видимо, в порядке вещей, – поддакивал со смирением Гриша.

– Так холодно же. И товарищи попросили им не мешать, – оправдывался Смирнов.

– Холодно – зимой. Сейчас то что.

– Так у нас тут зимой и летом одним цве… ой, одной температуры всё.

– Ну ясно.

– Я что хотел спросить то, – продолжил Мишель, когда перестал возиться.

– М? – полусонным мычанием пытался поддерживать беседу Григорий.

– У тебя деньги то есть?

– Есть немного, – замедленно отвечал юноша.

– И у меня есть, – вторил Смирнов, – тогда завтра с утра по коням.

– А куда?

– Ко мне в село.

– Как скажешь…

– Познакомлю тебя с матерью заодно.

– Как скажешь…

– И лето вместе проведём.

– Как скажешь…

– Ой, ладно, спи, Гриш.

– Уже…

Вдруг в окне тогда мелькнул чей-то силуэт. Признаться, со зрением у Аксёнова не совсем всё было в порядке, поэтому, когда друг поднял голову, чтобы взглянуть, сам лишь вяло спросил:

– Что там?..

– Ефим! – громким шёпотом выпалил Миша и накрыл товарища одеялом с головой, чтобы спрятать, – стоит выглядывает среди нас. Пронырливый червяк!

– Миша… – тихо и измученно издал голос Григорий и, от внезапно настигшего вновь страха, вцепился пальцами в чужое предплечье.

– Не шевелись – затаившись, отвечал тот.

– Миша, я так хочу сейчас просто исчезнуть…

Выдвинулись молодые люди, как обещали и сами себе, спозаранку, с петухами. Оделись они как обычно: рубаха, сапоги, штаны, жилет. Форму они решили не брать. Оба иногда зевали от столь раннего даже по меркам учебного заведения подъёма, но уверенно шли по дороге пешком, взяв с собой для лёгкости только самое необходимое. Первые солнечные лучи, обдающие лицо мягкой теплотой, окрашивали две земляные полоски от многочисленных колёс в розоватый цвет, отчего всё вокруг стало казаться сказочным. Трава шелестела, окружая со всех сторон дорогу, а в находившихся вдоль домиках ещё, в большинстве своём, спали люди.

– Так тихо… – сказал сам себе Григорий, оглядывая окружавшую его природу.

– В этом есть особая музыка, – согласился Мишель, продолжая идти.

– До куда мы сейчас?

– Мне на почту надо. Послать матери письмо о том, что скоро мы к ней нагрянем.

– Хорошо, – кивнул Аксёнов, не отставая от друга.