– Но последовательность символов… – начала чародейка несмело.

– На севере так и писали раньше. Из-за этого с местными мало не то что не торговали, даже не поддерживали связь – писали непривычно, говорили так же, изучать другие диалекты и языки отказывались. Вот и исчез их язык, когда их самих перебили кочевники с запада.

Чародейка нахмурилась, пока Кой Рейнтерн добродушно смеялся над ситуацией, из-за чего внутри Занкроу поднималось раздражение.

– Тебя бы в Тель-Ра отправить, – как ни в чём не бывало сказал Кой чародейке, отчего та мгновенно просияла. – Нет, это шутка, вообще-то. Недоучилась ты ещё до Тель-Ра. Закатай губу и работай.

– И тебе бы уже начать работу. Должна же быть от тебя хоть какая-то польза.

Занкроу точно помнил: Кой не силён в переводах древних текстов, хоть и учился довольно прилично. Но если уж Верховный послал его, значит, Кой был лучшим вариантом из худших.

«Для этого ты здесь», – сказал себе Занкроу, когда Рейнтерн, оставив пыхтящую от недовольства чародейку, повёл его дальше. Кого-то ему эта чародейка напоминала: блеск в глазах при виде сложной строчки или незнакомого слова, стремление расшифровать текст и в то же время вступить в спор со старшим чародеем, чтобы показать себя. Тель-Ра и впрямь был не для всех: иногда даже чародеи не могли туда попасть, тогда как крайне талантливые и целеустремлённые эгерии задерживались на весь период обучения, чтобы в конце концов пройти ритуал и стать чародеями. Некоторые и вовсе не могли раскрыть весь свой потенциал, ведь Гримуаров было чуть больше сотни, и не каждый соглашался лечь в руки чародея.

Наставник говорил, что Занкроу повезло, раз Гримуар Готто выбрал его. Сам Занкроу считал, что заслужил его упорным трудом и многолетней учёбой, а также верностью Тель-Ра, наставнику и даже Иштар, которую он не раз доказывал кровью. Чего уж скрывать, он сотни раз убивал ради безопасности Тель-Ра и его тайн.

Но никогда прежде не работал с такими неучами.

– Это Лия Аккерли и Бреннан Деван, ваши помощники, – представил церер Рейнтерн, как только они отошли на достаточное расстояние от остальных чародеев и приблизились к двум эгериям, одиноко слонявшимся возле практически пустого стола.

Там лежала только одна нераскрытая книга, вокруг которой слабо мерцали магические знаки, ограждавшие её от любого внешнего воздействия. Обложка была до того ветхой и затёртой, что Занкроу даже не мог понять, какого она цвета.

– Речь шла только о скрижалях.

Лия Аккерли, невысокая девушка с русыми волосами, стянутыми в узел, после замечания Занкроу загнанно посмотрела на Коя.

– В основном – о скрижалях, – исправил тот. – Также были обнаружены несколько древних книг, сундуков и шкатулок с драгоценностями, но нигде не было древних знаков, какие мы встретили здесь. Это довольно… сложное дело, – будто бы через силу произнёс чародей, как если бы ему требовались огромные усилия, чтобы признать, что он недостаточно умён и силён, чтобы справиться с переводом в одиночку. – Смешение разных письменностей, знаки, у которых два, а то и три смысла, неизвестные нам рисунки… Остальные четыре книги являются уцелевшими томами исторической хроники древнего королевства на юге, с ними мы уже разобрались. А эта книга – загадка.

– Книга как книга, – возразил Занкроу, едва только с губ Коя слетело последнее слово. – В томах была хроника королевства Хатур?

– Э-э, да, церер Фаберлан, – замявшись, ответил Бреннан. – Как вы это поняли?

– Единственные исторические хроники, которые сохранились на южном континенте, описывают историю королевства Хатур, которое впоследствии стало частью Туралиона. Во многих древних туралионских захоронениях находят предметы эпохи Хатура.