Но он не начинал разговор, и Иштар не знала, как напомнить об этом. Ей не хотелось строить планы в присутствии Занкроу. Вполне вероятно, что, узнав об её очередном путешествии, он скажет, что она избегает своих обязанностей, а Иштар совсем не хотела вновь ссориться. Ей куда больше нравилось драться с помощью магии и рапиры.

Наконец наставник, дождавшись, пока Иштар съест первую булочку, посмотрел на неё, сдвинув брови. Она узнала это выражение лица – и насторожилась.

– Если он что-то натворил, – пробормотала чародейка, кивнув на Занкроу, – в суде я не буду защищать его. Сами разбирайтесь.

Занкроу рассмеялся. Иштар насторожилась ещё сильнее. Он смеялся только в том случае, если она ударяла в грязь лицом.

– Моя милая Иштар, – мягко начал наставник, не сводя с неё сосредоточенного взгляда. – Боюсь, мне нужна твоя помощь.

– В чём?

– Если кратко…

– А лучше не кратко.

– Хорошо. Если не кратко, то, боюсь, мы столкнулись с аномалией, которая уже давно не встречалась.

Иштар искоса поглядела на Занкроу: всё ещё улыбался, значит, дело было не таким уж и серьёзным.

– Как ты знаешь, магия редко выбирает простых смертных, – как бы между прочим продолжил наставник. – Ещё реже люди могут должным образом развить её, чтобы стать эгериями или даже чародеями.

Строго говоря, чародеи или эгерии не были отдельной расой. Они могли родиться в любой семье, даже у простых людей, как и магия могла обойти стороной ребёнка, рождённого у двух чародеев или эгериев. Иштар не помнила своих родителей, но знала, что они были людьми, а она родилась чародейкой: с первых же минут жизни её волосы были белыми, глаза – золотыми, а рисунок магнолий белыми тонкими линиями отпечатался на руках и ключице. То же было и у Занкроу: он не говорил о своей семье, но Иштар точно знала, что он родился чародеем, а не стал им.

Чародеи от рождения обладали огромным запасом магии и могли быть избраны Гримуарами, тогда как магия у эгериев была слабее, а Гримуары никогда не выбирали их – по крайней мере, до тех пор, пока они не пройдут ритуал. Согласно слухам, гуляющим в народе, за последние лет десять только одна девушка, родившаяся эгерией, смогла стать чародейкой, да такой сильной, что Гримуар сразу выбрал её.

И чародеи, и эгерии могли использовать магию и черпать её из материи – основы всего сущего. Однако крайне редко с таким даром рождались и люди. Ещё реже они могли изучить магию, открыться ей так же, как она открывалась им, и стать сильнее. Люди, коснувшиеся магии, не могли противостоять антиматерии – искажённой магии, которую на заре времён запечатали боги. Антиматерия медленно просачивалась в мир, разрушала его, и только чародеи с Гримуарами могли ей противостоять. Как и люди, прошедшие ритуал, выбранные Гримуаром и ставшие сильнее.

Но бывало и такое, что чародеи не справлялись с магией, которая текла к ним в руки, или использовали её в эгоистичных целях. Пример тому: трагедия, случившаяся в Офросе тридцать лет назад.

Религиозный культ Копьё Атальи пытался провести ритуал, который помог бы антиматерии разрастись. Чародеи-отступники, если верить информации, собранной чародеями Тель-Ра, верили, что человечество, погрязшее в пороках, ненависти и войнах, может спасти только Эпоха Небытия.

Иштар считала это безумием. Наставник знал, как она относится к деятельности Копья Атальи, и всё равно начал этот разговор, из-за чего её настроение окончательно испортилось.

– Мой давний друг Октавиан назад написал, что в младшем принце Мурона не так давно проснулась магия, а он простой человек.

– Поздравляю, – буркнула Иштар. – Мне отправить ему подарок?