Альберта Аристарховича, работающего на кого-то, было сложно представить.

– Не вхожу, – ответил Кручинский и вновь принялся обыскивать ящики. – Но у них людей нет, вот они и привлекают всех, кого можно.

– Что вы ищете? – спросил я вновь.

Альберт Аристархович не ответил. Несколько разочарованный поисками, Кручинский ещё раз обвёл комнату глазами.

– Идёмте, Сеня, – сказал он, наконец. – Мы здесь закончили.

– Да вы же даже тело не осмотрели!

– Мы его позже осмотрим, у вас.

– У меня? А заключение?

– Заключение уже написано, знали бы вы, сколько я их уже написал. Идёмте, – он подхватил меня под локоть и потащил к выходу. – Только молчи. Я тебе потом всё объясню.

Было бы неплохо, особенно ту часть, где он открыто шарил по чужим ящикам.

Когда мы вышли на улицу, я вдруг осознал, что от меня невероятно смердит. На улице стояла тёплая осень, воздух был чуть прохладным и свежим. На его фоне мы с Альбертом Аристарховичем сами пахли, как гнилушки. Ну и чёрт с ним. От меня после смены и похуже, бывало, пахло. Альберт Аристархович переговорил с Виктором Михайловичем, а потом повёл меня к моей же машине.

– Со мной поедете? – удивился я, садясь за руль. Кручинский сел рядом и тут же закурил.

– Хотя бы окно откройте, – попросил я.

– Что ж ты – гримёр, а не куришь?

– Странно слышать такие предрассудки от судмедэксперта. А вы, почему не алкаш конченый?

– Всё ещё впереди, – ответил он.

– Ну, так и у меня всё ещё впереди.

– Это верно, – сказал он. – К себе вези.

Я молча завёл машину, и мы тронулись. В это время года приятно вот так ездить. Домишки все маленькие, четыре этажа самое большее, довоенные, с украшательствами всякими, лепниной, которая периодически отваливалась, а потом клеилась обратно и замазывалась штукатуркой. Дорога ни к чёрту, но торопиться некуда. Так едешь спокойно, смотришь на солнце осеннее, и хорошо делается. Никакой спешки, никаких происшествий. Разве что – трупы странные. Ну что ж, бывает и такое: бандюги-то не перевелись. А с другой стороны, кроме нашей конторы по гримированию никого больше нет. Кто ж хорошего нужного человека убивать будет, даже если он авторитету нос криво замазал? Гримёр, он, как врач – человек необходимый. К тому же не болтливый, найди другого такого же. За такими мыслями я неожиданно для себя самого доехал до нашего морга. Альберт Аристархович ни слова не проронил, всё курил как-то нервно. А я гадал, что это с ним. Он же не такой человек, чтобы курить от нервов. Он был пижон и курил манерно, чтобы дамочки велись. И они велись. И хотя Альберту Аристарховичу пятьдесят пять стукнуло, он всё ещё был бодрым, подтянутым, моложавым, одним словом. После отпуска приезжал загорелый, это в нашу-то глушь. В общем, первый красавец, одно плохо – судмедэксперт. А туда идут люди специфические: циничные, иногда равнодушные, иногда вовсе психопаты, потому что натура сострадательная работать там не сможет. Сопьётся, вот как дядя Вова.

Мы вышли, потоптались на проходной. Я Палычу – охраннику нашему – сказал, что привезут к нам «голубчика» к обеду, а сам повёл Альберта Аристарховича в свои хоромы, которыми теперь всецело заведовал. Был у меня новый помощник, зелёный, как я, ещё больше пуганый, вечно у него руки дрожали. Я, кстати, Антона из своего же колледжа выцепил. Он только-только корочку свою получил. Работал больше на подхвате, «голубчиков» ему не доверял. Да он бы и не смог сам. На то, чтобы переквалифицироваться мазать мёртвые рожи с живых, время нужно. Мне, конечно, сильно знаний наставника моего не хватало. Иногда приходилось записи перечитывать. Лучше бы, конечно, было нанять медика какого, или химика, но симпатия к выпускникам Вузнического колледжа моды и дизайна имени Турхана Власовича Бодярова, победила.