У подъезда дома номер шесть ждал Альберт Аристархович – судмедэксперт, я его знал условно, встречались пару раз, плюс дядя Вова о нём рассказывал. Они вместе учились. Одного я понять не мог: почему Кручинский судмедэкспертом стал, а дядя Вова – гримёром. Рядом с Альбертом Аристарховичем стояло двое его мальчиков – помощники, значит. Уж они его любили, в рот заглядывали. Кручинский – личность самовлюблённая, ему это внимание, как бальзам по сердцу. Да только вырастут мальчики, уедут из Вузицы, забудут учителя своего, а он и сопьётся от нереализованных амбиций.

Рядом с помощниками стояла милиция. Мокруха, что ли?

– Наконец, приехал, – сказал без прелюдий Альберт Аристархович, выплёвывая сигарету и протягивая руку. – Мог бы и побыстрее.

– Да я сразу, как позвонили, – мои вялые попытки оправдаться Кручинский не слушал. Схватив меня за рукав и потянув к подъезду, он бросил:

– Идём.

– Зачем я вам? – спросил я его, открывая плохенькую дверь парадной. Толпа заинтересованно шепталась.

– Владимир говорил, что после его смерти ты будешь этим заниматься.

– Чем – этим?

Альберт Аристархович окинул меня недоверчивым взглядом и раздражённо цыкнул. Вплоть до третьего этажа Кручинский молчал, а перед самой дверью резко обернулся и спросил:

– Неужели он совсем тебе ничего не рассказывал? – почему-то в его голосе мне почудилась насмешка и нотки самодовольства. Вроде как его посчитали нужным информировать, а меня – нет.

– Смотря, о чём, – туманно ответил я, решив поддержать это своеобразное состязание.

– Ясно, не рассказывал, – ещё более насмешливо ответил Альберт Аристархович. – Ну, проходи.

Кручинский открыл дверь и пропустил меня в узкий тёмный коридор. В воздухе появился отчётливый запах. Этот сладковатый смрад мне был хорошо знаком. Пройдя внутрь, я направился прямо, но Альбер Аристархович вдруг схватил меня за шею и повернул направо, к двери. В замшелой комнате, где уже лет пятьдесят висел на стене ковёр, а мебель представляла собой разномастные ДСП-предметы чешского производства, лежало тело. Это был длинный худощавый человек, скорее, даже измождённый, покрытый тонким слоем пузырящейся слизи. Слизь эта появилась в результате разложения тканей. Старик был абсолютно наг. Его вялые гениталии были перевязаны шнуром и посинели ещё при жизни.

– Результат сексуальных утех? – спросил я с интересом.

Альберт Аристархович хмыкнул.

– Не туда ты смотришь, Сеня, – сказал он хрипло. – На голову его посмотри.

Я взглянул на голову и только сейчас заметил, что в районе висков имелись ожоги, свидетельствующие о применении электрошока:

– Он пациент психиатрической?

Судмедэксперт не ответил. Он довольно смело осматривал ящики убитого, явно что-то там выискивая.

– Что вы делаете? – Кручинский посмотрел на меня и прижал палец к губам, призывая к молчанию. Я услышал шаги на лестнице, и через минуту на пороге появился тучный следователь с одышкой. Он взглянул на Альберта Аристарховича, скользнул незаинтересованным взглядом по мне и как-то неохотно подал Кручинскому руку.

– Здравствуйте, Альберт Аристархович, ну что? Опять? Откуда ж они такие берутся?

– Это уже ваша специфика, – сказал Кручинский.

– Альберт Аристархович, если вы закончили…

– Ещё нет, это мой помощник, – судмедэксперт показал на меня. – Арсений Сухарев.

Следователь мне кивнул, я ему тоже.

– Тогда, как закончите, отчёт мне и фотографии надо бы…

– Фото уже сделали, – ответил Кручинский. – У вашего лейтенанта спросите. И, Виктор Михайлович, давайте, мы закончим, тогда уж…

– Хорошо, – ответил следователь и без всякого недовольства ушёл.

– Разве вы входите в их группу? – спросил я с интересом.