– Не балуй тут. – Погрозил подручный купца кулаком. Мне, естественно, пригрозил. – Скоро вернусь.

Я с тоской смотрел на захлопнувшуюся за Прошкой дверь, продолжая лихорадочно соображать. Что делать?

Голоса купца и Прошки сначала слышались прямо рядом с дверью. Никонор Митрофанович давал какие-то указания. Судя по всему, этот псих с нагайкой кто-то типа приказчика. Потом они вроде как начали удаляться. Их разговор становился все тише.

Я осторожно поднялся на ноги. Болело все. Вообще все. Но! Когда очень хочется жить, побежишь и на сломанных конечностях. Поползешь, как червяк. А я хотел. Страсть как хотел.

Приоткрыл дверь, высунул голову и осмотрел пространство рядом с сараем. Похоже, это всё-таки была конюшня. Потому как неподалёку виднелся жилой дом, большой, деревянный, с мезонином и ставнями. Чуть в стороне располагались еще какие-то хозяйственные постройки.

Я ужом выскользнул наружу, а потом со всех ног бросился бежать без оглядки. Впереди имелся забор, рядом с которым стояло дерево. Крайне необдуманно со стороны хозяев. С помощью этой яблони можно прекрасно перелезать через ограду. Что я, собственно говоря, и сделал.

Оказавшись на улице, скорости не сбавил. Несся вперёд, как умалишенный. Лишь бы оказаться подальше от дома Никанора Митрофановича. Мне мерещилось, сейчас кто-нибудь заметит мой побег и все. Пиши – пропало. Опять схватят и потащут в конюшню.

И только после получасового, сумасшедшего бега я, наконец, остановился. Замер на месте, ошалело оглядываясь по сторонам.

Мир перевернулся окончательно. Надежда, упорно тлевшая внутри меня, жалобно пискнула, трепыхнулась и сдохла.

Все. Это не декорации. Это настоящий Петербург. Я действительно нахожусь в начале двадцатого века в столице… Господи… Как же странно это звучит. В столице Российской Империи.

Передо мной расстилалась мощеная булыжником улица. Высокие, статные дома с лепниной, резными балконами и золочеными вывесками со всеми этими «ятями» напрочь перечеркивали любые мысли о постанове или разводе.

Фонари явно были заправлены керосином, его запах отлично чувствовался. По улице степенно прохаживались люди в старомодных одеждах: мужчины в косоворотках и картузах, господа в сюртуках с тросточками, некоторые – в военных мундирах.

Дамы прогуливались в длинных платьях с узкими талиями, в шляпках, с ридикюлями, игриво висевшими на локотке.

Мимо проезжали конные экипажи, извозчики на пролетках что-то громко выкрикивали, лошади фыркали, копыта цокали по камням. Где-то вдалеке звенели трамвайные колокольчики. В воздухе висел густой запах конского навоза, дыма из печных труб и свежей выпечки из ближайшей булочной.

Я тяжело вздохнул и побрел вдоль улицы, стараясь не привлекать внимания. Мой собственный вид оставлял желать лучшего. Успел рассмотреть себя в витрине магазина дамских шляпок.

Рваная рубаха, залатанные штаны, босые ноги – выдавали во мне уличного оборванца. Это только по мелочи, если не оценивать расквашенную физиономию.

Ванька-воришка. Вот так вот. Злой рок просто. Неужели нельзя было очнуться в прошлом князем или… не знаю… да хоть тем же купцом. Почему голодранец, не пойму? Типа, наказание? Месть?

Желудок предательски заурчал, его буквально свело от голода. Последний раз я ел… кажется, еще вчера, в прошлой жизни.

Возле одной из лавок стоял лоток с пирожками. Аппетитный запах ударил в нос, удерживая меня возле булочной.

К счастью, удача, наконец, повернулась ко мне лицом и торговец на мгновение отвлекся. Недолго думая, я подскочил к лотку и ловко стянул один пирожок. Достаточно шустро, можно сказать, профессионально. К тому же, возле лавки толпились дамочки и я красиво смешался с толпой, на ходу глотая пирожок кусками. Почти не жевал его.