После боя, который с моей легкой руки и меткого слова, окрестили «Битва отроков», Стоян и его десяток, как и еще шесть воинов, примкнувших к этой компании, стали частью общей системы моего воинства. Я хвалил себя за то, что в случае со Стояном и его людей не попер буром, не стал наказывать, требовать безусловного подчинения, остановил и Алексея, проявлявшего рвение навести порядок в своей сотне, а применил психологические приемы.

Выждав время, не реагируя на откровенный саботаж, я показал и Стояну и всем остальным, что они не пупы земли, что тот же Боброк в подлом бое выстоит против матерого воина-десятника, что и случилось, а сотник Боброк даже пару поединков у Стояна выиграл. Ну а после размялся и я. Я тогда не щадил ни Стояна, ни его людей, которые на паре стоянок при переходах и глаз мне подбили в спаррингах и зуб выбили.

Но таков мужской коллектив. Тигр всегда должен доказать, что он главный, если только у этого тигра нет фамилии Рюрикович, которая даже в еще оформляющемся сословном русском обществе играет немаловажную роль. Между тем, князья нынче такие, что тренируются за двоих, чтобы не упасть в грязь лицом.

– Вам понятно? – спросил я у Стояна и его десятка.

– Да, тысяцкий, – задумчиво отвечал Стоян.

– Что тебя смущает? – поняв, что есть сомнения у десятника, спросил я.

– Огонь греческий пригодился бы нам при обороне. Я видел, как он остановил приступ тяжелых ратников. Жалко тратить на корабли это, – признался Стоян в своей жадности.

– Попробуй сохрани! – сказал я.

Через час, когда только-только начал алеть рассвет, к берегу реки, со стороны заводи, где было обильно кустов, подтянули плоты. Всего смастерили двенадцать таких плавательных средств, на каждом из которых размещался десяток воинов, отобранных, кто более остальных демонстрировал хорошие навыки в подлом бою, владел искусством метания ножей, лучники.

Плоты располагались чуть выше по течению, что давало возможность зайти вражеским кораблям с кормы. Это минимизировало возможности противника дистанционно расстреливать приближающуюся для себя опасность. Между тем, на плотах были щиты, которые должны были держать стрелу, ну и палицу.

– Доволен? – спросил я Геркула, когда послышался плеск воды от спускающихся в Днепр плотов.

– Посмотрим, – скупо отвечал витязь.

Довольство Геркула могло быть связано с тем, что уже скоро он опробует катапульты в бою.

Три катапульты были готовы к использованию и Геркул приготовился дать команду обслуге на атаку. В чаши катапульт были загружены камни, булыжники весом в полкилограмма и более. Каждый механизм должен был выпустить от десяти до пятнадцати таких снарядов. На глаз замеряли расстояние, постарались учесть то, что камни полетят с горы, так что можно рассчитывать на частичное накрытие уже с первого залпа.

Вот уже плоты стали выворачивать в направлении вражеских кораблей, выходя из кустов и лавируя между особо заросших водорослями мест, но мы не пускали камни. Не было видно паники, суеты на вражеских кораблях, что давало возможности подойти ближе и получить чуть больше шансов на победу.

Через минуты три после начала выдвижения плотов, на кораблях послышались крики и стали зажигаться факелы, несмотря на то что сумерки уже вполне позволяли рассмотреть цели.

Я ухмыльнулся, посмотрев в сторону Геркула, предоставляя возможность распорядится именно витязю.

– Отпускай веревки! – истошно заорал грек, что было явно избыточно и хватило бы и менее эмоциональной команды.

Раздался глухой звук, рычаги катапульт резко выровнялись и в небо устремился поток камней. Все завороженно пытались провожать взглядом снаряды, ставшими плохо заметными в предрассветных сумерках.