Ладно, думал он, Эйзен доверяет мне потому, что добыл мое досье, наверняка довольно унылое, проникся (чем? что там было трогательного? вряд ли Лешу привлекла история с диверсантом или та принципиальность Джафара, которую он упомянул) пришёл за мной в тюрьму, и сидел там, в помещении для встреч… похожий на какого-то, чтоб его, лубочного ангела. В тот день ещё солнце было, и луч, пробившийся сквозь южное окно, освещал его лицо, превращая волосы в нимб…

Задушив пробившийся в мысли религиозный пафос, Джафар прагматично отметил, что хорошо бы захватить в соседнюю комнату собственное одеяло.

Ибо там панорамное окно. От него обычно тянет холодом.

Когда Джафар появился, Эйзен изучал полученные от Файоль записи при свете ночника в виде планеты с большим материком. Светло-зелёная байковая пижама с забавным рисунком – белый самолётик облетает земной шар и явно направляется в открытый космос – заставила Джафара задуматься об уместности его тривиального облачения – просторных холщовых штанов, которые завязывались на поясе, и футболки с черепами. Увы, с самолетиками у него никакой одежды не водилось. Вообще Джафар никогда не цеплял на себя ничего лишнего. Явно как и не носил украшений и не делал татуировок. В отличие от герцога, пальцы которого были унизаны перстнями, а с ушной мочки свисал крупный граненый кристалл. Как он спит на этом булыжнике, непонятно. Мазохист.

Определив на край кровати собственные постельные принадлежности, Джафар устроился и произнёс, глядя в потолок:

– Нашёл что-нибудь?

– Карина прислала тетрадь, которую обнаружила за тоннелем. Там даже надпись есть ее рукой, и что забавно, тетрадь ее перевела для меня с французского так же, как и весь собственный текст с этого… с забарьерного.

– И что в тетради? – Джафар скосил глаза на свет ночника.

– Истории из жизни университета. Про студентов и их преподавателей. Ещё немного про город. Но самое интересное, что в некоем рассказе появляется такой персонаж, как Джафар Ингра, или Ингора, по описанию очень похожий на тебя. Он у них техник что ли…

Джафар поморгал и нахмурился. Да, Карина не могла прислать эти документы просто так и абы кому.

– Если считать, что это было давно… какой-то твой предок? Предыдущее воплощение?

– Или это мистическое место перевело чье-то имя так, чтобы нас заинтриговать, – сказал практичный Джафар.

– Прочие имена аутентичны. Эйзена или какого-нибудь Алекса за барьером нет. Зато есть студент, внешне на меня похожий и старенький преподаватель… который тоже. Трудно выбрать, кто из них я. Обоих зовут Иннокентиями.

Джафар перевернулся на бок, потянулся и зевнул, прикрыв рот одеялом.

– На тебя похоже, – сказал он.

– Похоже, будто мы сейчас в пионерском лагере и рассказываем друг другу страшные истории. Но ты, – Эйзен засмеялся, отложил документы на журнальный столик и тоже залез под одеяло, пультом выключив светильник-планету, – манкируешь своими обязанностями.

– Я просто боюсь, что придёт вожатый и устроит нам завтра на линейке выговор, – пробормотал Джафар. – Доронин…

– М?

– Я осознал, что на этой кровати два отдельных матраса. Что выгодно отличает твою комнату от казармы. Но я все равно слышу, как тебя колбасит, невинное ты существо. Как жить, будучи таким впечатлительным?

– Я такой не всегда. Но моя психика ещё в школе занесла гопников в чёрный список и теперь его истерически перечитывает.

– И зачем тогда было звать меня, если это тебя не успокаивает?

– Без тебя было бы еще хуже.

– Допустим. Может, тогда отберём у твоего тревожного состояния записную книжку? – весело спросил Джафар.