– Но ведь она умерла, мертвые не воскресают.

– Нет, не воскресают. Но правду же он должен знать.

– А что это изменит. Узнает и полюбит наконец другую?

– А ты эгоист, Роман! По твоей вине он похоронил невесту, еще и думая, что она предала его!

– Бабушка, хватит! Она не успела ему невестой стать. Пусть лучше он думает, что предал его чужой человек, хоть и девушка, но она была чужой. А я брат, брат! Я эти пятнадцать лет пытаюсь его встряхнуть, вернуть к жизни. Все делаю для него.

– Она умерла с поруганным и униженным именем в глазах всех! И в глазах Матвея.

– Допустим, мы расскажем, что на ее месте была Вера… От этого Матвею станет легче?

– Тебе сорок два, а эго, словно у подростка. Чего таить, вы все эгоисты. Признай, что просто досадить ей хотел, так как она отвергла и тебя, поэтому подставил. И с Тимуром, вашим общим другом была Вера, а не Алиса. Не уберегли вы их.

– Ложь, – поднял он тон. – Я и не пытался овладеть ее вниманием.

– Вы с Костей оклеветали ее… Довольны результатом – утопленница. Ты хоть знаешь, кем она была?

– Плевать, прошло пятнадцать лет. А Костя вообще не причем, он с моих слов все подтвердил. Мы все сейчас счастливы.

– Мы?

– Да! Мы все. Все живы и здоровы. И плевать на легенды, что прабабка ее была потомственной ведьмой. Алиса не была такой. Она была сущим ангелом. Ведьмы такими не бывают. Не верю я в это!

– Невинная девушка покончила жизнь самоубийством.

– Но была ли она такой невинной? Все на нее заглядывались неспроста, – эмоционально стал кричать вечно спокойный Рома.

– Яркие и незаурядные всегда привлекают скудоумных и завистливых. Вера заслуживала прощения, изменив. А Алиса – смерти, будучи любящей Матвея? Это твоя справедливость?

– Чего ты заладила Алиса, Али…

Все слова, что доносились из гостиной, эхом звучали в голове и разрывали барабанные перепонки.

– О, Господи…. – вырвалось внезапно словно из сердца. Колени согнулись, я опустился на пол, повесив голову. Глаза расширились от шока, все троилось.

– Матвей, дорогой мой, – послышался напуганный голос бабушки, выбежавшей навстречу. Она с трудом опустилась на колени, обхватив мягкими руками мое лицо, пытаясь взглянуть в глаза.

Я откинул ее ладони. Выдохнул. Ухватившись за входную дверь, стал подниматься. Брат и не подумал выйти ко мне.

– Матвей, как ты тут оказался? – прикрыла рот ладонью удивленная моим внезапным появлением бабушка, уловив обилие ярости в глазах.

Я отодвинул ее и вбежал в гостиную. Рома тревожно и медленно обернулся. Его холодные голубые глаза затерялись на побагровевшем лице. Тонкие губы напряженно подвернулись. Он лишь смахнул назад пепельную прядь густых волос, в ожидании удара или пощечины.

Пару секунд пересекшихся взглядов родных братьев, словно перечеркнули кровную связь. Стиснул зубы, хотел столько сказать. Чувствовал, что еще секунда и капилляры разорвутся в его глазах.

Его ноздри расширились от волнения, он задышал с особой частотой. Единственное, что я смог, это плюнул в его надменное лицо, набрав полный рот слюны, которая охватила всю его безупречную физиономию. Развернулся и вышел из дому.

Несся к дороге, словно умалишенный. В голове отрывки чудесного чистого утра, планы на день, и контрастом синие губы любимой женщины на фото в газетах с кричащими заголовками: «Утопленницу вынесло течением на берег». Ракушки и водоросли в мокрых прядях волос и навсегда закрытые глаза. Все это сопровождалось диким эхом моего крика, повторяющего: «верни! Верни мне ее! Верни!»

Верни, чтобы она ответила за свой проступок… А теперь верни, чтобы я вымолил прощение.

Выбежал на перекресток, ни одной машины, которая могла бы меня переехать вдоль и поперек, чтобы усмирить, выбить боль из груди. Стал звонить телефон. Бабушка, мама, Костя – младший брат… Вера и Майя супруги любимых братьев. Если позвонит и отец, то очевидно – я ничтожество, не подозревающее ничего. Швырнул телефон об асфальт, он с таким треском раскололся на тысячи кусочков… Направился в сторону остановки. Сидел на скамейке, зажав виски большими пальцами, но разум будто сотрясался. Хотел умереть…