Я отвернулся, но запомнил одержимые страхом глаза «друга».

– Прекрати чудить, – стал припугивать его Рома, это он умел делать в совершенстве, но в случае с Тимуром безуспешно. При этом Тимур все всегда делал поперек.

«Я слышал пение» – cказал он.

Ее? Алисы? Никогда не слышал ее пения, ответил Рома.

Прогуливался по месту происшествия, я подошел к машине, разбитой в хлам. Лобовое пробито, он ведь чудом уцелел. Бабушка даже не подошла к ним, стояла с участковым и соседями, тревожно поправляя шаль на плечах.

Я повернулся спиной к лесу и пытался поймать ее взгляд. И поймал. Она словно смотрела на кого-то позади меня. Поймав мой взор на себе, будто встряхнулась. Я же, остолбенел.

Слышал позади шевеление ветвей и взмах крыльев, наверное, сов, успокаивал сам себя. Но и представить не мог, кто за спиной, в густой чаще. С кем так усердно контактировала глазами бабушка. Я будто лишился голоса. В спину повеяло холодом. Самовнушение, предполагал я…

Если бы дали возможность озвучить смысл, заложенный в ее взгляде, это было бы: «уходи» или «зачем ты так поступил, поступила, поступило?», «тебя ждет наказание».

Сердце окутал неописуемый ужас, и я стоял как окаменевший.

Роме, видимо, удалось убедить Тимура направиться на обследование. Машина скорой отъехала, ровно, как и две патрульные. Соседи стали разбредаться по домам. Не торопливо, что-то между собой обсуждая. Бабушка с участковым тоже тихонько направились в сторону деревни.

Остался лишь я и пару рабочих, которые пришли спилить ветку березы. Спустя пару минут ушли и они, как я понял из их болтовни, дожидаться рассвета, чтобы погрузить пеньки на телегу.

Я по-прежнему стоял, словно вкопанный, на месте.

Вдали, окрашивая горизонт в лилово-розовый загорелось зарево. Мгновение и деревню покрыла небесная синь. Свежий рассвет, как глоток 9родниковой воды.

Лишь сейчас я осмелел и расслабил скованное тело. Повернув взор, медленно обернулся сам. Взглянув на сочную лесную чащу, обилие кричащих оттенков зеленой листвы успокаивали. Кинул взор на траву. Если там и был кто, то остались бы следы, трава была бы притоптана. Но я ничего не заметил. И не рискнул сделать даже шаг в сторону чащи. Было гнетущее ощущение, что нечто меня затянет.

Поводил ногой по земле, и, пиная камни, направился в сторону дороги, постоянно осматриваясь, словно, что-то сверлило затылок. Пнув еще раз, заметил, как в сторону отлетела фигурка коричневого цвета, походящая на камень, но я точно заметил на ней отверстия.

Кинулся к дороге искать. И спустя пять минут нашел у обочины. Непонятная фигурка, похожая на глиняную игрушку в форме гуся или утки, но с тремя или четырьмя отверстиями по краям. Рассматривал всю дорогу к дому бабушки. Но так и не понял, что за диковинка.

Вошел в калитку, направился к креслу на веранде. Бабушка возилась на кухне с подозрением глядя на меня. Спустя полчаса вышла с подносом, на котором стояли две чашки с чаем и сырники с малиновым вареньем.

Впервые кусок в горло не лез. Ни то чтобы аппетита не было. Просто не хотелось.

– Ты чего там задержался так?

– Рассвет встречал.

– Красиво у нас здесь.

– Ага, – неохотно протянул. – Я в город, пойду собираться.

– Что, уже?! – воскликнула она.

– Дела. Да и вообще, твой любимый внук приехал, не даст соскучиться.

– Вы все любимые.

– Ну даааа, – протянул я и поднялся.

– Что и сырников не отведаешь, – обиженно схватила меня за запястье.

– Не-а. Ромку и Тимку накорми. Скоро явятся голубки.

Она тут же убрала руку и скрестила ладони на коленях. Я вошел в дом. Умылся, привел себя в более-менее опрятный вид и вышел. Она обиженно сидела спиной.