Конечно, и в школе полицейских тоже хватало. Но эти по большей части были в штатском – мужчины в строгих костюмах, женщины – в одежде скучных, глухих тонов: черных, серых, коричневых. Сразу было понятно, кто у них за главного. Она обратилась к нам на общем собрании в конце первого дня. Чрезвычайно важно, чтобы мы поделились любой информацией о Грете.

– Даже если вам кажется, что это не имеет к делу никакого отношения, – вещала старший детектив-инспектор Карен Дэвис. – Мы должны выяснить о Грете как можно больше, чтобы узнать, что с ней случилось.

Честно говоря, я не понял, какой в этом смысл. Никто из нас не смог бы объяснить, почему Грете вышибли мозги. Предположим, полиция узнает, что она плохо себя вела в школе или продавала наркотики… Разве это поможет? А что, если Грета была обыкновенной девчонкой – не умной, красивой, ангельски невинной принцессой с первых страниц газет, а просто… нормальной?

Детектив Дэвис была невысокого роста. На собрании она попросила называть ее Карен, сопроводив свои слова дружелюбным кивком и грустной улыбкой. Однако она имела вид человека, которого даже родители называют «миссис Дэвис». Все в ней было воплощением идеального порядка: костюм, короткие черные волосы, даже походка – небольшие уверенные шаги, которыми она пересекала школьные коридоры. Я часто пытался вообразить ее в домашней обстановке – мне было интересно, как она любит расслабляться. Однако я и представить себе не мог, что подхожу к ней, чтобы поговорить о Грете. «А вы знали, что…» или «Не уверен, что вы в курсе, но…». Она выглядела как детектив из телесериала. Как будто в нашей школе снимали паршивую криминальную драму и Грета играла трагическую роль исчезнувшей звезды.

Вы должны кое-что знать о таких, как я.

Мы – невидимки.

Скорее всего, вы не поймете. Наверняка вы другой, один из тех, кто имеет значение. Живете в большом симпатичном доме, купленным мамой и папой. Ваш дом не принадлежит другим людям, и вы не снимаете его за плату, которую на самом деле не можете себе позволить. У вас своя комната без плесени на стенах. Наверно, ваши родители живут с вами, а если нет – у них точно кто-то есть. Каждый из них в кого-то влюблен или предпочитает порхать между любовниками – это не важно. Они сделали свой выбор, поскольку уверены, что всегда будут желанны и кому-то нужны. Они ходят на работу. Иногда отправляются вместе с вами на отдых.

Вы добились успеха хоть в чем-то. Возможно, у вас проблемы с математикой или физкультурой, но есть нечто, в чем вы хороши. У вас есть талант, а значит, и надежда. Летом вы устраиваете барбекю, а на Рождество каждый член семьи получает новую пижаму, чтобы мамочка могла запостить милую фотку на «Фейсбуке». Ваша мама наверняка нравится вашим друзьям, ведь она красива, поскольку у нее на это есть деньги.

Гвин и Элла были такими. И Грета тоже.

Но не мы.

Не Дион и не я. И даже не Кира.

Таких, как мы, не замечают; мы существуем лишь для того, чтобы в классе (или футбольной команде) набралось достаточное количество учеников (или игроков). В чем-то мы даже похожи на вас: так же общаемся, вместе ходим гулять; поэтому иногда кажется, что мы одинаковы, что люди на земле созданы равными. Но если мы вдруг исчезнем, никто не заметит, всем будет наплевать. «Какой еще Шейн? – спросят люди, а потом: – О боже, точно, ШЕЙН! Совсем о нем забыл! Сто лет его не видел!» Через несколько месяцев они напрочь забудут мое лицо.

Удручает? Иногда. Но все не так уж и плохо. Поскольку, как я сказал, мы – невидимки.

Обычно мы предпочитаем проводить время вместе, Дион и я – парочка подростков в джоггерах и толстовках. Мы ошиваемся в конце вашей улицы, сидим на задворках аллеи или гуляем между «Теско»