Лавируя меж коробок недовольных продавцов, Леон Жозеф протиснулся к входной двери старого и уставшего дома, которую язык не повернётся назвать парадной. Узкий коридор лестничной площадки второго этажа предстал запущенным, пыльным и одиноким. Под дверью квартиры номер семнадцать скопилась солидная стопка газет, до половины успевшая пожелтеть от времени, а из тонкой щели дверного проёма ерошились веера из записок и счетов. Жозеф насторожился, но отступать было нельзя. Постучав в соседскую дверь, он выдернул самую первую газету из стопки: «Вечерняя Франция. Июнь 1957. Прекрасно, всего лишь четыре месяца назад. Неужели этот мерзавец куда-то запропастился?». В это время послышалось нарастающее шарканье за соседней дверью и сиплый, старческий кашель. После продолжительного дребезжания цепочкой, в дверном проёме показался худощавый старик:

– Что вам здесь нужно?

– Добрый день, мсье. Простите за беспокойство, но мне очень важно узнать о вашем соседе, мсье Конте. Вы давно видели его дома?

Глубокий старик злорадно засмеялся, да так, что у любого от его будто загробного хохота побегут мурашки по телу.

– Давно, ещё как давно! Более того, я вам готов сообщить, что ваш мсье Конте сменил место жительства.

– Чёрт, а вам известно, куда он переехал?

– Конечно, достопочтенный, конечно, известно! На восток, на самый восток!

– Восток? Он уехал из Франции? – Жозеф пытался перекричать лающий кашель старика, звеневший по ушам наперебой с его неприязненным хохотом.

– Как раз таки остался навсегда – он переехал к отцу Лашезу!

Леон побледнел и покрылся холодным потом: пиши пропало? Восток, о котором говорил старик, было ничто иное как восточное кладбище Парижа Пер Лашез.

Бравурная улица Мартир не умолкала. Жозеф в разгорячённой спешке забежал за поворот – и как заведённый оббегал все злачные места Клиши. За последние полчаса он изрядно выдохся – настало время позвонить в участок из телефонной будки на площади Тертр.

– Алло, коммутатор? Это Леон Жозеф. Скорей соедините меня с начальником Бруссо, немедленно!

Ожидание в пять секунд казалось вечностью, пока в трубке не прозвучал знакомый голос начальника:

– Да, Леон, нашёл проходимца?

– Нашёл. Но это ровным счётом ничего нам не даёт. Всё пропало – игра закончена.

– Что такое, Леон? Чёрт побери, я сказал, любой ценой тащи его сюда!

– На этот раз не получится, начальник. Конте мёртв.

– Мёртв?

– Да, мёртв. Его сосед по улице Мартир сказал мне об этом. После я прошёл весь бульвар, весь чёртов Монмартр исходил, и за полчаса заячьей беготни не узнал ничего опровергающего или хоть как-то ставящего под сомнения эти слова.

– Слушай, Леон, я слишком хорошо знаю Конте. Как ни крути, мы проработали с ним бок о бок более двадцати лет. И если он и вправду умер, тогда превратиться мне на этом же месте в аквитанскую статую! Сделаем вот что: я подкину тебе сейчас пару адресов, поразнюхай хорошенько ещё там. Основательно, слышишь, Леон! По одному из них ты точно найдёшь нашего красавца живым и невредимым, это я уж тебе гарантирую. Ну а если нет, значит он и вправду подох. Тебе есть чем записать?

Смятённый после беготни Жозеф не сразу вспомнил, что у него подмышкой всё это время была та самая пожелтевшая «Вечерняя Франция», потому пошарив по карманам, был счастлив обнаружить этот отсыревший комок бумаги, упавший к его ногам.

– Да, сейчас, я прихватил с собой одну газетёнку. Записываю!

– Адрес первый: улица Арк дю Сьель, девятнадцать. Четвёртый этаж, квартира восемьдесят три. Там живёт одна цыпочка, бывшая ночная бабочка Пляс Пигаль, кабаре «Золотое небо», цыпочку зовут Одетт. Он может отсиживаться у неё.