— Кто она?

— Не твоё дело, крошка. Займись тем, чем я велел, — надавив интонацией, забираюсь на стул.

— Окей. Удачи тебе, — прошептав, Мэл скрывается из виду.

— К черту, — процедив сквозь зубы, хватаюсь за перегородку балкона и ставлю ногу на перила, окантованные трубой. Сердце принимается долбиться в рёбра с утроенной силой.

Не смотреть вниз. Сконцентрироваться на важном. Полностью овладеть ситуацией. Просчитать наперёд каждое движение. Каждый маленький выверенный шаг.

Альпинизмом и скалолазанием я не занимался лет шесть, но навыки всё равно остались. Главное не торопиться. Держать равновесие и скользить подошвами к цели. Нужно постоянно чувствовать под собой опору. Приняв вес на левую ногу, ставлю на перила правую. Руки мёртвой хваткой вцепляются в бетонное ограждение. Мышцы в теле превращаются в слаженный механизм.

«Давай, Итан, ты сможешь», — даю себе установку.

Фрэнсис Бэкон однажды написал: «Если гора не идёт к Магомету, то он пойдёт к горе». На что только не толкает чистая и бескорыстная любовь к женщине. Моя маленькая Энни ещё не подозревает, на какие подвиги я способен ради неё. Ради того, чтобы вымолить у девочки прощение. Чтобы вернуть её доверие и безграничную любовь. Главное не частить с такими вот выкрутасами, не то мать внуков от нас не дождётся.

Сделав два небольших шага влево, оказываюсь по другую сторону номера. Напротив открытые в спальню двери. Тонкие занавески расшторены. Спрыгнуть — и я уже там. Секунды не проходит, как в комнате появляется тонкая фигурка в махровом белом халате. Скрещиваем взгляды. В глазах Энни застывает панический ужас. Сглотнув, она роняет на пол планшет. Бледнеет, выпучивая глаза.

— Эн, всё хорошо. Я сейчас спрыгну, малыш… не пугайся, ладно? — осуществляя последний манёвр, слегка поворачиваю корпус, направляя левое плечо к стене. Подошва мокасин неожиданно соскальзывает. Теряю опору, срываясь вниз. В последнюю секунду на инстинктах самосохранения ладонями врезаюсь в трубу. Сжимаю хватку. Повисаю на перилах, как чертов рождественский Санта-Клаус. В груди и в животе мгновенно всё обмирает и леденеет. Сердце, замерев, камнем проваливается куда-то вниз. Безграничный, животный ужас сковывает мышцы и волю свинцовой тяжестью. В жилах застывает кровь...

***

— Итан!!! — вернувшись к жизни после короткого паралича, Царевна бросается ко мне. Трясущимися руками инстинктивно хватается за ткань рукавов. Тянет на себя, выталкивая из груди сдавленный крик. — Итан, господи, Итан! — дрожащий голос еле-еле вибрирует.

— Прекрати тянуть за рубашку, — шиплю, осознавая, что дело дрянь. Её необдуманные действия только усугубляют ситуацию. — Ты делаешь хуже. Дай мне подняться.

— Я не отпущу! Не отпущу! — её голос неожиданно прорезается отчаянным воплем. В глазах необъятный ужас расползается. В них плещется море слёз. Жилка на шее, покрытая испариной, колотится как сумасшедшая.

— Аня, я не удержусь, — предупреждающе рычу, чувствуя, как по спине стекает ледяной пот. Ладони становятся влажными. — Мы оба слетим вниз. Отойди!

— Итан, господи. Ты… Ты… — отпустив рукава, хватает за предплечья. Пальцами впивается в напряжённые мышцы. Крепко. Словно раскалёнными клещами сжимает.

— Любишь ещё? — наверное сейчас, как никогда, жажду от неё честного ответа. Точно знаю — от него будет зависеть моя жизнь!

В глаза неотрывно пялюсь, в них огромный, застывший перед грозою мир. Яркий и красочный. Насыщенный. На них я тогда подсел, как зависимый. Так красиво они горели после поцелуев. Так ярко светились счастьем после секса. Столько эмоций выдавали, обжигали. Меня уносило в открытый космос, за стёртую грань. Затапливало наркотической эйфорией. Какого же черта я всё проебал?