– Да, – не глядя на неё, ответил мужчина, – не опозорь меня.

Иоханн не бросил на неё ни взгляда и пошел в свою комнату.

Эдита глядела на его спину. Сухую и долговязую.

От злости до боли прикусила нижнюю губу. Впилась зубами, сдирая сухую, потрескавшуюся кожу. Не понимала этого сословия, этих богатых людей. Они, словно постоянно стараются доказать свое богатство.

Она не понимала, как можно думать о пире, танцах и пении, когда жалких пол часа назад был свидетелем смерти четырех людей. Перед её глазами до сих пор стояли безобразные картины чужой смерти, а в ушах гул толпы и предсмертные крики. Вопли ужаса и отчаянное взывание к Богу.

Эдита тихо поднялась в свою комнату. Оглядела её, будто пыталась найти что-то на что сможет отвлечься. Но сердце до сих пор билось испуганной птицей, запертой в клетку. Руки немного подрагивали – ни вышивать, ни вязать.

Постаралась читать, но не запоминала ни слова. Буквы, казалось менялись местами и складывались в одно единственное слово: «месть». Не понимала от чего эта женщина повторяла его, глядя ей в глаза. Обещала, что её дух отомстить за что-то Эдите? Но за что?

Потерявшись в этих мыслях, она потерялась и во времени. Глянула на часы и страдальчески вздохнула.

Поднялась с кровати, спрятав книгу под матрас. Иоханну не нравилась любовь жены к чтению. В его руках девушка ни одного разу не видала книги. Лишь какие-то бумаги, связанные с торговлей и деньгами.

Если же он видел в её руках книгу, он воспринимал это как личное оскорбление. Будто Эдита напоминает ему о его неблагородном происхождение и отсутствии должного образования.

Эшби – не знатная фамилия. Предки этого рода – это рабочие и слуги. Большинство вовсе были неграмотными.

Кантуэлл напротив же, когда-то были богаты и знатны. Генрих дал своим дочерям образование, как дань уважения былой славе этой фамилии.

Но лишился состояния.

Так оказалось, что в браке сплавились деньги и не знатность с бедностью и знатностью, с благородной кровью.

Иоханн всеми силами старался доказать, что он занимает именно то положение, которое должен. Пытался вычеркнуть из памяти людей свое незнатное происхождение.

Эдита посмотрела на себя в зеркало.

Она не желала вызвать очередной приступ злости Иоханна. Надела красивое, темно-зеленное платья. Корсет приподнимал её грудь и стягивал и так тонкую талию.

Эдита всегда была хрупка, тонкокостная. Напоминала молодое деревцо. Невысокая и утонченная. С маленькими ладошками и маленькими стопами. С тонкой, светлой шейкой и узкими бедрами и такой же узкой талией.

Собрала волосы в высокую прическу и покрыла шею тяжелым ожерельем с изумрудом. Он сверкал своим великолепием, выдавал, что ожерелье стоит целое состояние.

Время приближалось к шести. Она медленно спустилась на первый этаж, держась за поручень. Спускалась подобно королеве. С идеально ровной спиной и мягкой улыбкой. Прекрасной и совершенно искусственной.

В главной комнате, самой большой и самой богатой, суетились слуги. Накрывали на стол, бегали вокруг Иоханна, который с довольством наблюдал за этим. Ощущал своё превосходство.

Внимательно и придирчиво оглядел Эдиту, после благодушно кивнул и отвернулся.

Медленно курил толстую сигару, вытянув ноги к камину.

Комната сверкала из-за множества свечей и светильников, от этого лицо Иоханна казалось каким-то желтоватым, как в болезни. Эдита же, напротив, казалась смертельно бледной, будто утопленница, решившая проведать знатных особ.

Платье было тяжелым и держаться в нем так благородно и величественно было тяжко. Даже дышать было тяжело.

Начали приходить гости. Дамы окутанные платьями и украшениями, мужчины с перстнями на сухих пальцах. У нескольких пришедших мужчин были небольшие животы, которые натягивали ткань их костюмов.