Меня рванули кверху, усадили на что-то теплое, мягкое, наручники звякнули, и бандит подтянул цепь выше. Ноги онемели, теперь, когда я смогла разогнуть их, от колен до ступней поползли противные мурашки. Он это серьезно, или опять пытается воздействовать методом кнута и пряника?! Что значит — он меня захотел?!

— Хрень с ожерельем была предлогом. — неожиданно выдохнул прямо мне в губы Анархист, обхватив ручищами за спину. — знал я, что ты цацку не брала, и ссыкло Костик, скорей всего, тоже не умыкнул. Есть пара наводок, где эта дура, подруга Лося, посеяла брюлики. Пацаны щас там разрулят. А тебя я давно приметил, красавица, еще зимой, на корпоративе в твоем банке. Не помнишь меня?

Помню ли я его? Зимой был только один корпоратив, накануне Нового года, праздновали мы в тогда тесной компанией — сотрудники банка, где я работаю, и наш босс с женой. Кажется, для торжества был откуплен ресторан, на такие мероприятия Васильев не скупился, любит он широкий размах. Тут-то я и вспомнила…

Наверное, заметив мои округлившиеся глаза, Анархист довольно ухмыльнулся, и нагло провел ладонями по моим бедрам. Руки у меня были по-прежнему связаны, сопротивляться натиску я не могла. А если честно, то уже и не хотела. В самом дальнем уголке меня, скромной секретарши, примерной жены, пряталась та, другая Лелька — чуточку дерзкая и смелая. Именно она-то в тот зимний вечер, перебрав шампанского, и выбралась наружу, заставив меня совершить такой проступок, за который мне до сих пор очень стыдно.

— По-омнишь, помнишь ты всё, детка. И я не забыл. — удовлетворенно хмыкнул бандит, продолжая бесстыдно лапать мои голые ноги, и хрипел, опаляя рваным дыханием ухо. — понравилось же тебе тогда, а? Ну, скажи-и-и, понравилось?

— Я была пьяна. — прибегла я к отчаянному доводу, надеясь, что он оставит меня в покое, потому что не желала сдаваться снова на милость победителя.

— Не-ет, — процедил он, грубовато лаская мою шею под волосами, — чёрта с два! Ты была одинока, брошена своим неверным муженьком, и искала утешения. В моих объятиях. Та ночь, Леля…

Он резко вскинул голову, вынудив меня смотреть ему в лицо.

— Та ночь изменила нас обоих. Я знаю, ты пытаешься убедить себя, что всему виной выпитый алкоголь, но мне врать не смей. Я поклялся, что ты будешь моей. И ты будешь!

Это звучало устрашающе и… Возбуждало. Я холодно улыбнулась, хотя внутри разгоралось пламя. То пламя дикого костра, разожженного в нашу первую встречу Анархистом. Как же я сразу не узнала его? Или, может быть, была слишком напугана сейчас? Вероятнее всего, просто поверила, что сумела забыть тот вечер, притвориться, будто ничего не было. Ни сумасшедшего секса в машине, ни этого человека, заставившего меня совершить грех, изменить мужу…

На затылок давила сильная рука, и некуда было уклониться от этого жгучего взгляда. А глаза-то у него как ночь, черные, обсидиановые, под нависшими бровями вразлет. Обалденные, манящие глаза. Тамерлан, — неожиданно вспыхнуло в сознании имя моего похитителя. Точно, более полугода назад, при знакомстве в том злополучном ресторане, я еще удивилась, услышав, как он мне представился.

Что-то смутно колыхалось сейчас на задворках памяти. Анархист, который тогда был для меня просто случайным мужчиной, а не самым отъявленным отморозком в городе, вскользь упомянул, мол, корни его родословной уходят в Северную Осетию, оттого и внешностью природа наградила столь яркой и выразительной. Он был безумно привлекателен, и так же сильно опасен. Я не лелеяла напрасных надежд на то, что теперь он отпустит меня, но и признавать себя добровольной пленницей тоже не стану.