Я несколько раз прокручивал эпизоды в голове, чтобы понять, где мне действительно снесло крышу, и гнев застелил глаза. Хорошо помню, как ждал копушу у кареты, а потом она вышла преображенная, такую ее еще не видел. Она мило беседовала с кучером, хотя я не мог понять, с чего бы ей любезничать с этим, непонятно откуда вылезшим, сопляком. Мне лишь достался ее великолепный оскал, лучше, чем ничего. Мой гнев берет начало с этого момента и начинает набирать обороты. Я был готов одним ударом кулака вонзить этого худого мальчишку под грунт земли, чтобы не было свидетелей, слышащих, как смертная посмела проявить такое обращение ко мне на людях. В транспорте я пытался отвлечься от гневных помыслов, но как бы не старался, не получалось. Гнев – постоянная неутихающая агония, она может иногда притупиться, а потом вспыхнуть как дикий огонь.

Намекнув Дженн через время, что еще ждал ответа, я немного успокоился. Почему-то беседуя с ней, забывал на некоторое время, кто я был на самом деле, хоть у нее и ужасный характер. Давно не общался свободно со смертными, так как обычно они видят во мне только чудовище, пришедшего за ними из самого ада. Возможно, Дженнифер сейчас считала так же, вот только в отличие от примитивных смертных, у нее по-прежнему нет этого страха в глазах, хотя может мне казалось или хотелось в это верить. Может все дело в том, что она ведьмовских кровей, и ее не удивляло подобное.

Не знаю.

Когда карета накренилась, понял, что местные бунтующие решили меня похоронить в ущелье горы, как будто это было возможно.

Наивные идиоты.

Если бы я был сам в карете, то спокойно сидел на месте и ждал, пока все само разрешится. Мне нравиться ощущать боль, так себя чувствовал живым. Потом  я бы собственноручно отправил их в темницу или использовал в дракхолле вместо груш. Но сам факт, что еще одни смертные совсем перепутали берега Айки, потеряли чувство страха, приводил в ярость. Самое раздражающее в том, что они возомнили себе, что могут запросто лишить меня жизни.

Какие-то третьесортные смертные посмели покушаться на меня – и смех и гнев.

Пока ярость разливалась по венам, не видел ничего, но панический взгляд Дженнифер заставил сознание проясниться.

Хотя… на этом все, … больше в тот момент я ничего не понимал.

После взгляда этих перепуганных карих глаз, я ничего не помню вплоть до момента, когда я стоял перед ней, весь измазанный кровью, а по моей щеке текла вода. Ни разу такого за собой не замечал, с тех пор как стал олицетворением Греха Гнева. Собственно, это был последний раз за все эти дни, когда ее взгляд был обращен ко мне. Я отшатнулся от нее и осмотрелся вокруг. Было полное месиво. Мне давно так не срывало крышу, я убил, по меньшей мере, около десятка и кучеру случайно досталось. Наш щуплый проводник к Графству Рейдж всего-то просто попал под горячую руку. Я понял, что совершил непоправимую ошибку, так как девушка стала свидетелем всего этого алого фонтана. Ее трясло, видимо от стресса и злости. Ее платье уже скорее походило на черный порванный мешок, шляпа наверно улетела, когда…

Я обернулся на карету. Точнее на то, что от нее осталось. На голове Дженнифер уже не было аксессуара. Милое черное украшение, по всей видимости, уже где-то, пылилось в ущелье. Я подошел к бесформенной железке и с помощью этой ненавистной и в то же время приятной силы гравитации отшвырнул в сторону бывшую когда-то крышу экипажа. Я вздохнул с облегчением, когда обнаружил, что сумка Дженнифер еще была там вместе с подаренными мною картами. Я без слов повесил девушке на плечо пыльную сумку, Дженн даже не шелохнулась. Мы не доехали совсем чуть-чуть. Не знал радоваться или нет, но я повернулся к ней профилем и всматривался в горизонт, где уже виднелся замок Графства Рейдж.