Та улыбнулась сквозь слёзы:

– Ну что вы, сударь! Альманах неисчерпаем: подпоручик князь Волоцкий вызвал на дуэль графа Айдарова и проткнул ему руку. Граф теперь ходит с рукой на перевязи и вид имеет загадочный. Поручик Серебряков в пух проигрался в экартэ20 и теперь сватается за княжну Путятину. Князь Кирилл Андреич не знает, радоваться ему или огорчаться: дочь его, Марфа Кирилловна, уж в монастырь собиралась. Осенью ей двадцать восемь стукнет. Да только зять, что свое состояние спустил, а теперь за его примется, князя тоже не слишком радует. Продолжать?

– Да, пожалуй, что хватит, – усмехнулся Андрей Львович, допивая кофе. – Пойду к себе, нужно написать пару писем. Филипп, к четырём часам будь готов, мы едем на охоту. Да, Маша! – добавил он с порога. – Распорядись вызвать к князю танцмейстера. Думается, усердно занимаясь науками, он не слишком силён в искусстве танца. Пусть освежит детские уроки.

Опасения отца оказались напрасными: давнишние уроки танцев припомнились легко и быстро. Танцмейстер, господин Ланде, нашёл у Филиппа врождённую грацию и хороший музыкальный слух. Минувшие восемь лет бальные моды изменили несильно. И за несколько часов с помощью княгини, танцевавшей отменно, месье Ланде повторил с ним самые популярные танцы и отбыл весьма довольный собой, учеником и полученным гонораром.

На охоту княгиня не поехала, Андрей Львович сказал, что она не любительница травли. В карете по пути в «Ягд-Гартен» Филипп с отцом впервые остались наедине. Андрей Львович безучастно скользил взглядом по движущимся за окном теням. Чужое усталое лицо с потухшими глазами.

Молчание затягивалось. От неловкости Филипп решился нарушить паузу:

– На каких лошадях мы поедем? Они уже на месте?

– Лошади не понадобятся, – Филиппу показалось, что по лицу отца скользнула тень. – Нынче охотятся по-другому.

Снова помолчали. Затем, словно вынырнув из своих невесёлых дум, отец взглянул в упор, и Филипп невольно опустил глаза. По спине, точно ядовитое пресмыкающееся, медленно полз холодный ручеёк.

– Вы уже решили, на каком поприще желаете служить России?

Обращение на «вы» давало понять, что разговор предстоит серьёзный.

– Нет, батюшка.

– В науках вы преуспели изрядно. Я осведомлялся, – продолжил Андрей Львович, и Филипп удивлённо вскинул на него глаза.

Осведомлялся? Отец, писавший ему в год по десять строчек и ни разу за восемь лет не изъявивший желания повидаться с ним, осведомлялся о его успехах?!

– Однако мне не ведомо, к чему вы питаете склонность… К чему у вас лежит душа? К военной ли карьере или, может, статская служба вам по нраву?

Филипп, всю жизнь убеждённый, что совершенно неинтересен отцу, не особо задумывался о будущности и теперь растерянно молчал.

– Впрочем, по новому закону вы как единственный наследник можете и вовсе быть освобождены от всякой службы, чтобы заниматься делами семейными. Подумайте, вам решать, какую жизнь вы хотели бы вести…

– Что бы вы мне посоветовали, батюшка?

– Вы получили блестящее образование, и будет жаль, коли вы осядете дома. В то же время вы мой единственный наследник, продолжатель рода, и я не хотел бы, чтобы вы избрали сопряжённую с опасностями планиду военного… Я слыхал, вы весьма преуспели в изучении языков. Сколько языков вы знаете?

– Шесть. Немецкий, французский, английский, итальянский, голландский и латынь.

– Я хочу предложить вам строить карьер на дипломатическом поприще. Василий Иванович Стрешнёв, свояк вице-канцлера – мой хороший знакомец. Думаю, он не откажется помочь…

Видя его смущение, отец добавил:

– Понимаю, сынок, ты растерян. Я не тороплю тебя, обдумай всё как следует. Покуда я жив, мои связи тебе кстати придутся, и мне бы хотелось устроить твоё будущее.