Я оглядела свой наряд. Яркое короткое платье с пайетками в этот момент показалось мне крайне неподходящим, неудобным для предстоящей борьбы. Но кто ж мог знать, что обычный вечер в клубе может закончиться подобным образом. О таком не пишут в вечерних новостях и не издают газеты. Хотя мне сейчас бы помогла статья, в духе: “Что делать, если ты встретил маньяка” или “Меня похитили: выбираем одежду для предстоящего уикенда в клетке похитителя”. Это было бы забавно, и я бы посмеялась над этой мыслью, но сейчас было не до смеха. Поцарапанные руки и грязные пыльные ноги вызывали только желание отмыть их, содрать вместе с кожей налипший ужас, безнадежность, поселившуюся на моем теле. Да еще и цепь на левой ноге, которая как бы говорила всем своим видом о том, что я тут надолго.

Я попыталась разорвать цепь руками. Ее концы так плотно прилегали друг к другу, что, казалось, были сплавлены на моей ноге. Несколько раз прокрутив звенья, я не нашла стыковочного кольца и со злостью бросила цепь назад. Обхватив руками ногу, снова попыталась стянуть цепь, не расцепляя ее. Конечно же ничего не получилось. Попыталась еще раз и еще, до тех пор, пока кожа на ноге не покраснела. В этот момент меня осенила догадка – я, как бывалый ковбой, шумно вобрала в себя воздух, накапливая слюну, затем смачно выплюнула ее в ладонь. Слюны оказалось не так много, как мне показалось вначале. Но я все равно гордилась собой за сообразительность. Осторожно, стараясь не потерять ни капли, я обмазала слюной ногу в том месте, где она соприкасалась с цепью. Снова попробовала стянуть. На этот раз цепь прошла чуть дальше. Я так обрадовалась, что потянула цепь еще сильнее, зацепив при этом часть кожи. Вскрикнув от боли, я одернула руки. Цепь вернулась на своем место. Все было напрасно.

Мне стало так обидно, что я отбросила от себя цепь, слово она была виновата в моей неудаче, и начала бегать по комнате крича, и стуча кулаками по стенам. Я даже со злостью пнула прожектор и тот жалобно хрюкнув поморгал, но продолжил светить дальше. Моя дерзкая выходка не осталась без внимания. В тот момент, когда моя истерика достигла пика, я получила удар тока. Ошейник странно зажужжал, завибрировал и на какое-то мгновение меня пронзил резкий удар тока. Он был совсем маленький, но я все равно остановилась и замерла. Пыл угас, а сердце перестало стучаться в бешенном ритме. Я так и осталась стоять в самом центре комнаты с размазанными от истерики глазами и растрепанными волосами, словно пес, не понимающий за что его наказали.

Справа внизу раздался какой-то скрежет. Я сделала пару шагов назад и еще пару, пока не оказалась в противоположном углу комнаты. Я боялась, что дверь откроется, в комнату войдет мужчина в кровавой маске с мачете в руках и убьет меня самым кровожадным образом.

Но дверь не открылась. Зато внизу приоткрылась горизонтальная задвижка, впуская яркий белый свет. В проеме показался поднос с двумя чашками, затем задвижка снова закрылась, оставляя нас с ним один на один. Я смотрела на поднос, а он безмолвно взирал на меня глазами-чашками. Я молчала, не зная, что же предпринять. Есть их еду мне совсем не хотелось. Она могла быть отравлена или же в ней могли быть иголки или еще какая-то гадость. Опять же, если я начну есть еду это будет еще и поражением. Как будто я смирилась с ситуацией и приняла ее, подчинилась. Словно я проиграла. Но это было не так. Кто бы сейчас не вошел в комнату, я готова была выцарапать ему глаза. С особой радостью я вцепилась бы в волосы Арине.

– Маленькая лгунья, – прошипела я. – Сами ешьте свою еду! Мне ничего от вас не нужно!