– Как такая хрупкость может нести столько разрушения? Ваш мир несправедлив, малышка,– его дыхание пахло кофе и чем-то металлическим.

Прежде чем я успела отпрянуть, его губы обрушились на мои – жестко, требовательно. Мои кулачки вцепились в его футболку, между желанием оттолкнуть и притянуть ближе. Откуда-то из глубины поднялась странная энергия – горячая, пульсирующая, заставляющая стонать прямо в его рот.

Дикий, нечеловеческий рев потряс стены, заставив дрожать стекла. Роберт оторвался, и в его улыбке было что-то первобытное:

"Кажется, у нас гости…"

Утром он накормит её. Прикоснется. Напомнит, чья она. Даже если ему придётся сжечь себя в её глазах."Контроль.Только контроль." Монитор показывал её лицо в инфракрасном спектре – горячие пятна на щеках, учащённый пульс. Она видела его снова. Морвена. Роберт сжал кулаки, чувствуя, как старые шрамы на костяшках наливаются кровью. Он являлся ей во снах, а Роберт мог лишь наблюдать. Это было… невыносимо. – Показатели зашкаливают, – доложил агент за его спиной. – Знаю. На экране её тело выгнулось. Губы прошептали "его" имя. Нож Роберта воткнулся в стол. "Она должна бояться. Ненавидеть. А не… это."

Дверь захлопнулась с металлическим звоном. Роберт вдруг осознал, что держит в руке обломок дверной ручки – он сломал её, даже не заметив.*** Настя даже не успела вдохнуть для крика, когда агенты ворвались в помещение. Её чашка с кофе опрокинулась, оставляя на бетонном полу кляксу. – Роберт! Что…?– её пальцы вцепились в край стола, но железные руки уже тащили её к двери. Он стоял к ней спиной, его плечи напряжены под тонкой тканью рубашки. – В подвал. Пока я не вернусь – ни шага, – в его тоне была та же интонация, что и при отдаче боевого приказа.

Роберт методично проверял магазин пистолета.*** Коридор был слишком ярким, слишком стерильным после той комнаты. Демьяна поджидала у мониторов, её губы искривились в усмешке.Волосы уже стали темнеть от зова. – Ну что, Роб , твоя невеста опять устроила светопреставление?– её ноготь постукивал по экрану, где застыли последние показатели. – Он ближе, чем вчера. Намного ближе.

– Следующее слово – и ты на карантине.....– Ты дежуришь у камер. Каждые пять минут доклад. – И что это даст? Она же как маяк для него! – Демьяна резко встала, её духи пахли медью и полынью. – Мы должны… Он врезал кулаком в стену, оставляя в гипсокартоне кровавый отпечаток:

"Айлин…" имя сорвалось с губ само, и это была ошибка.*** Лес встретил его гробовой тишиной. Даже ветер не смел шевелить листья. Роберт двигался бесшумно, но каждый шаг отдавался в висках гулким эхом. Фонарь выхватывал из тьмы странные детали: паутина, сплетённая в форме рун; капли смолы на соснах, напоминающие слезы; следы – слишком крупные для человека, слишком аккуратные для зверя. Прибор в его руке взвыл, стрелка замерла на отметке "Критично". Воспоминания нахлынули как цунами. Внезапный смех прорезал тишину – высокий, колокольный, до боли знакомый. Роберт резко развернулся, ствол автомата описал дугу в воздухе.

Из темноты донесся звук. Роберт медленно поднял пистолет, уже зная, что увидит… Дверь в подвал стояла распахнутой. Это первое, что бросилось в глаза. Второе – надпись на стене. Кровью. Темной, почти чёрной в тусклом свете аварийных ламп. "Я проснулась" Почерк. Этот особый наклон букв, эти размашистые росчерки – точь-в-точь как в дневниках из Ириделя. Тех самых, что он перечитывал каждую ночь.

Холод. Он проникал сквозь кожу, впитывался в кости, заставлял тело дрожать мелкой, неконтролируемой дрожью. Бетон под моими ладонями был влажным, будто стены дышали сыростью, а я… я была заперта. Брошена.