Было бы очень тихо, и может быть, мистически жутковато, если бы не гвалт, который производили сидящие за деревянным столом ребята на симпатичной полянке, имитирующей русскую избу и примочки при ней, включая телегу с горшками. Они разговаривали, стараясь перекричать друг друга и что-то доказывая, но быстрее всего спор происходил из-за трактовки какого-нибудь анекдота. Володя тоже лез в разговор и пытался перекричать всех со своей версией. Наконец-то и его услыхали. Наверное, его версия и правда была еще смешнее, потому что конца его слов не было слышно за гомерическим хохотом, который заразительно отозвался внутри нее и почти позвал за стол, но она остановила сама себя прямо за зад.

«Сиди! – приказ был жестким. – Куда кости потащишь? Это тебе даже не генерал. Там не на кого производить впечатление. Ты для них старая чувырла».

– Ну и что ты тут одна сидишь? – голос сзади был Славкин. – На кого-то обиделась?

– На кого мне обижаться? На тебя, что ли? Вроде бы не за что. Так?

– Та-а-ак. Я тебе не насолил до такой степени, чтобы дуться и сидеть отдельно, хотя солил каждый день, честно говоря, но по чуть-чуть.

– А кто кричал за кулисами, что у меня мозги куриные и я не способна задом шевелить?

– Это когда это я так кричал?

– А вот недавно, в Нижнем?

– Ну-у-у-у! Это я просто так кричал. Пытался чуть-чуть надавить. А ты бы не кричала, когда концерт на носу, аппаратура не работала и ремонтировать некому!

– Во-первых, на меня нельзя надавливать, потому что можно нарваться на ответные крикливые неприятности. Я такая! А во-вторых, я к вашей аппаратуре не имею никакого отношения! Я администратор. Я должна заделывать концерты, следить за билетами, гостиницей…

– И за рабочими. Правильно?

– Не совсем правильно. Рабочие в мою компетенцию не входят.

– А куда же они входят? Куда? Кто должен следить, чтобы они не напивались в сосиску? Ты или я?

– Я не отдел кадров. Это не я их таких на работу нанимала.

– А я отдел кадров? Я му-зы-кант!

– Кант-музыкант. А я, вроде бы, как погоняло!? Это я должна отгонять рабочих от бутылки? Может, мне палку купить и ходить с палкой?

– Не палку, а скалку в самый раз бы подошло.

– Шути, шути. Но гонять их не я должна.

– Нет. Ты не должна. Но и попустительством заниматься не надо было.

– Это что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду Ярославль. Кто отпустил одного из грузчиков в магазин? Я или ты?

– Я отпустила за едой.

– А они притащили киру и ужрались.

– Хорошо! Во всем виновата я. Только я одна.

– Да нет. Не только ты. И я тоже еще тот фрукт. Заставляю тебя на пальчиках без пуант танцевать. Давай не будем ругаться из-за рабочих, а выпьем мировую. А?

– Хорошо. Давай. Я у вас в коллективе одна баба, могли бы и поберечь лишний раз.

– Но ты у нас такая! Такая! У-у-у-у-ух! Какая ты у нас! Мы за тобой, как за каменной стеной!

– И ты свои дурацкие слова берешь обратно?

– Беру! Я готов засунуть их в самое нехорошее место! Не то, что готов! Я уже засунул!

– Ладно. Пойдем лучше чокнемся и засунем в твой рот водочки.

– А тебе, как всегда, шампанского?

– А ты против?

– Да нет. Я готов наливать всегда, а тебе тем более!

– Надеешься споить к чертовой матери?

– Тебя споишь…

– А ты откедова про ета знаишшь?…

Часов до трех ночи коллектив дружно наливался спиртным и закусывал шашлыками. Может быть, оттого, что с утра у нее не было маковой росинки во рту, Алла, неожиданно сама для себя, на удивление быстро захмелела. Она включилась во всеобщее веселье на всю катушку, потому что сдерживающие факторы оставила на поваленном дереве, отполированном задами граждан до состояния отражения звезд, видных аж от телеги с горшками.