– Лагерь! Отдых! – скомандовал он.

Воины и так занимались организацией бивуака. Без вопросов они разделились: трое за хворостом, двое копали яму для огня, Борд со своим рекрутом раскладывали припасы.

На охоту никто не отправился. В окрестностях могла водиться дичь. Не только двуногая. Вот только сил охотиться за ней не сыскалось. Решили довольствоваться кашей на сале.

Еще до захода устроили костер, огни которого опаляли ветви деревьев. На людей сыпалась листва, ольховые шишки. Костер гудел так, что заглушал шум ветра. Даже вкопанный в землю, он все равно поднимался высоко, бросая алые взгляды на собравшихся людей. У некоторых волосы на лицах подпалились.

Борд бросил рекрутенку доску и нож, сточенный до размеров шила.

– Руби сало, потом в котелок, – он поставил плоскую жестянку.

Жизнь ее побила основательно. Старое железо держалось за счет большого слоя сажи. Из жерла котелка несло прогорклым жиром.

Парень вооружился ножом, принялся терзать длинный, в его руку шмат сала с брюшины. Местами там еще встречались сухожилия, обломки костей. Приходилось обходить их.

Борд занялся зерном. Остатками воды, что имелась у отряда, он замочил зерно и промывал его. Погружал черные от копоти и грязи пальцы в большую миску, мял и разминал зерна. Так они быстрее напитаются влагой, а значит скорее приготовятся.

Украдкой воин поглядывал на паренька.

Не тощий, но мелкий. Голова слишком большая – это ясно, паренек еще растет. Шея крупная, словно башка срослась с плечами. Его черные волосы на месте, и без колтунов, что хороший знак. На коже явных следов не видать. Ладони не по годам широкие. Если доживет, такой пятерней можно тяжелый клевец держать.

Но мелкий, как все эти болотники. Похоже, их бабенки знаются с болотными духами. Вот приплод такой корявенький. Хотя в бою – размер это обоюдоострый меч. Если научится, то хрен по нему попадут. У большого преимущество, как рубанет, так надвое располовинит. Зато мишень прекрасная.

Опять же брони надо меньше, дешевле стоит.

Мелкий. Это правда.

Зато ножом парень орудовал умело. Не в первый раз нарезает скользкий кусок сала. Скользкий уже не от жира, а от налета. Запах у шмата не самый приятный, но воинам выбирать не из чего. Это лучше, чем жрать падаль.

– Рубани кусок этот, – Борд указал на часть, где осталось сухожилие.

Паренек исполнил приказ. Повинуясь жесту, передал воину этот кусок. Не жуя, Борд поглотил его и тут же начал зыркать по сторонам. Даже с него спросят за взятое без разрешения.

– И молчок, понял?

Воин вооружился ложкой. Потряс ею. В его руках деревяшка походила больше на колотушку, которой выбивают зерно. Паренек знал, насколько опасны цепы в умелых руках. Счел за лучшее кивнуть и отвернуться.

Не дожидаясь приказа, он перетащил котелок к огню. Сало зашкворчало, из черного котла поднимался дымок. Паренек некоторое время стоял на коленях перед теплым, даже жарким пламенем. Пока Борд не прикрикнул на него:

– Ну чего уставился, хоть помешивай!

Кинул ему ту самую ложку.

Паренек тут же принялся шоркать ложкой в котле. Раздавался глухой стук, потревоженное сало ворчало. А Борд усмехнулся.

Не только мелкий, крепкий, но и не глупый. Рекруту придется жрать последним. А поди дождись каши после этих оглоедов. Потом еще паренька отправят счищать грязь с посуды – песком.

Отойдя в сторонку, рекрут сколупнет со стенок пригоревшее сало. Оближет ложку с прижаринками.

Борд промолчал, ведь и сам неспроста вызвался нести поклажу с едой. Достойная смена растет. Воин передал пареньку миску с кашей, предварительно бахнув туда соли.

– Как звать-то? – спросил он.