– То есть?

– Тут-то впервые со мной и началось…  Он, как водится, стал проявлять себя, и я была всей душой открыта ему. Но когда я приблизилась к его лицу в темноте (вы не обращайте внимания, я буду сейчас… потекут слёзы), – Катя подняла руку к глазам, – когда я хотела ответить…, я ведь вся горела, всего желала, – то вдруг передо мной встало мужское лицо. Чужое, не Серёжино. Зависло в воздухе чужое лицо, понимаете? Живое лицо! Мне стало страшно! Я дико закричала, так дико и безумно, что Сергей насмерть перепугался. И если он вновь приближался ко мне, то между мной и Сергеем опять появлялся другой мужчина, как наяву! У меня сейчас вновь мурашки по коже…  Извините…

  Мужчина был красив, просто изумительная внешность. Темноволосый, карие глаза, ласковая улыбка, взгляд, полный любви. Молодое натренированное тело просвечивало сквозь странную одежду, она напоминала, знаете, одежду античных греков. И похож он был то ли на грека, то ли на турка. В общем, не славянской внешности. Как-то постепенно, далеко в сознании я начала понимать, что узнаЮ его. Образ его выплывал медленно из моей памяти, будто из колеблющегося тумана: да, я его очень хорошо знаю.

– Вы раньше когда-нибудь встречали это лицо в  жизни?

– В том-то и дело, что нет. Он вроде как привидение, но в то же время я твёрдо знаю, что он существует в действительности, он живой… Опять: как только я приближаюсь к Сергею, фигура красивого грека встаёт между нами. Он ничего не говорит, а лишь смотрит. Я со страхом в груди (сердце в пятки!) выдерживаю  его взгляд и внезапно совершенно узнаЮ его, вплоть до его имени! Представляете, этот человек – грек, античный грек и одновременно он тот, которого я, оказывается, люблю всю свою жизнь. Его зовут Димитрис Макропулос. Выходит, что я в его присутствии (а присутствие явное, поверьте мне), то есть в присутствии любимого – любви всей, так сказать, своей жизни – намереваюсь изменить! Извините нескладность моей речи, это ужас, это чёрте что!

 Тут зажигается электричество, и видение пропадает. Передо мной взволнованный и растерянный Серёжа. Свет зажёг он. Сергей трясёт меня, спрашивает, что случилось, а я смотрю на него и не понимаю, откуда этот Серёжа вообще взялся? Где я? Что это за жилище? Что за платье на мне? Всё не моё, чужое. Передо мной глаза любимого Димитриса.

Я испытываю, понимаете, физически испытываю томление, тоску, любовь. И ничегошеньки не понимаю, потому что в одно мгновение опять становлюсь прежней Катей, прихожу в себя и начинаю узнавать Серёжу и всё вокруг. Видите, я разом была как бы двумя людьми, и этот юноша-грек пришёл из моей действительной памяти.

Я точно помню, что кое-что нас с ним связывает (или связывало), но что конкретно, воспроизвести не могу на тот момент. В то же время я здраво определяю, что не было такого парня у меня, до Серёжи никого никогда не было. Это галлюцинации какие-то!

  У меня разболелась голова. Серёжа подошёл ко мне, взял за руку, но, удивительно, мне его прикосновение стало противно. Как будто стеной какой нас разделили в одночасье. Я в замешательстве схватила сумку и бросилась вон из квартиры. Меня преследовал страх. Уже ночью, когда я осталась с собой наедине в своей комнате, я подумала о том, что свихнулась.

Утром позвонил Серёжа, мы встретились в институте как ни в чём не бывало. Он не задавал вопросов, не лез в душу, держал себя исключительно тактично. После занятий мы отправились в «читалку», сели в конце зала, возле окна, в наш укромный уголок, набрав нужных книг. Какое-то время молча конспектировали, испытывая некое неудобство по отношению друг к другу. А потом…