По своей сути нарушение субъективного права как юридический факт, порождающий гражданско-правовые последствия, – это всегда вредоносное деяние. То есть ущерб является неотъемлемой частью всякого гражданско-правового нарушения, без него оно просто немыслимо: умаление субъективного права, как блага идеального, по логике вещей, выражается в ущемлении реального материального или нематериального блага как объекта нарушенного права. Соответственно нарушение имущественного права неизбежно выражается в имущественных же потерях естественного или общественного свойства. Это означает, что в случае подтверждения одного факта неисполнения или ненадлежащего исполнения обязанности существование убытков предполагается[56].

Другое дело – размер возмещаемых потерпевшему убытков. Именно он должен быть установлен. Однако определение размера убытков далеко не всегда производится судом, ведь вполне возможно и добровольное их возмещение по соглашению заинтересованных лиц. Следовательно, требование достоверности, несущее ярко выраженную процессуальную нагрузку, распространимо лишь на взыскиваемые судом убытки, т. е. не имеет универсального, и, что особенно важно, непосредственного гражданско-правового значения.

Как известно, обязательства по возмещению убытков относятся к определимым охранительным обязательствам, содержание которых устанавливается после их возникновения самими сторонами, либо, при наличии спора, судом. В этой связи правильнее говорить о требовании определенности убытков, имея в виду необходимость их стоимостного выражения в строго определенной цифре, т. е. денежной оценки соответствующего имущественного вреда.

Определимость обязательства по возмещению убытков делает невозможным использование в российской правовой доктрине концепций «нормативных убытков» и «заранее оцененных убытков». Ведь поскольку определение объема указанного обязательства производится только после его возникновения, размер убытков, в принципе, не может быть установлен до нарушения права (в нормативном акте или договоре). И если даже это последует[57], такие «убытки» следует расценивать в качестве неустойки, причем исключительной.

Учитывая значительную практическую трудность определения размера подлежащих взысканию убытков в случае их принудительного взыскания, необходимо установить некоторые общие ориентиры, которым должен следовать суд при разрешении соответствующего спора.

В идеальном варианте имеющиеся в деле доказательства, действительно, достоверно свидетельствуют о конкретном размере убытков, что позволяет произвести их исчисление методом точных оценок. Гораздо чаще, однако, имеют место следующие отклонения от идеального варианта: 1) имеющиеся в деле доказательства подтверждают убытки определенного размера, но не позволяют установить их точный размер; 2) имеющиеся в деле доказательства не позволяют определить размер убытков даже приблизительно. В подобных случаях у суда и возникает дилемма: либо отказать в иске, ссылаясь на его необоснованность, либо, учитывая существование между сторонами обязательства и, соответственно, наличие у истца права на возмещение убытков, все-таки присудить определенную сумму (естественно, в пределах заявленного требования).

В случае, когда имеющиеся в деле доказательства, свидетельствуя с достоверностью об определенном размере убытков, не позволяют, тем не менее, точно исчислить его, вполне допустимы приближенные оценки с использованием одноименного метода. Метод приближенных оценок, таким образом, представляет собой своеобразное «округление» размера убытков, т. е. определение в случае невозможности точного подсчета приблизительной их суммы, разумно отклоняющейся от искомой. Названный метод, широко применявшийся в советской правоприменительной практике