«Неужели вот это и называется любовью?» – думала она, молча перенося его страсть. Потом они лежали рядом и разговаривали о том, как жили прошедший год друг без друга. «У меня рабочие дела в другом городе, сегодня я отвезу тебя к своим родителям, побудешь у них до моего возвращения три дня, я вернусь, и мы подадим заявление на оформление наших отношений», – планировал он. Но ей хотелось оказаться дома с мамой, в худшем случае со Светой и поплакаться. Вслух сказала: «Нет. Если у тебя срочные дела, то я вернусь к себе домой, вернее на учебу, а перед Новым годом ты приезжай ко мне сам. У меня начнутся каникулы, и мы распишемся с тобой в моем родном поселке».

Он не соглашался с такими условиями, заявил: «Учебу тебе надо бросить. Приедешь ко мне жить, а брак мы зарегистрируем сейчас, съездишь за своими вещами и вернешься. Жить будем пока у моих родителей».

Наступило утро. Одевшись они вышли на улицу. Несмотря на почти конец октября, было тепло, деревья еще не сбросили свой разноцветный осенний наряд, в воздухе летали паутинки, словно продолжалось бабье лето. Они шли по солнечной улице, взявшись за руки, в свете дня любуясь друг другом. Встречные прохожие с интересом разглядывали эту влюбленную пару. Это поднимало Галкино настроение, неприятный осадок прошел, она снова была счастлива. Они продолжали начатый в постели разговор. Он не убедил ее в необходимости бросить учебу, она решила сейчас уехать, взяв с него обещание встретить Новый год вместе, лучше у нее. Он согласился, купил ей на вокзале билет на обратную дорогу.

– Ты изменилась за прошедший год не только внешне, но и внутренне, расцвела и повзрослела. Я люблю тебя.

Он смотрел на нее своими красивыми зелеными глазами. Галке совсем не хотелось расставаться с ним ни на минуту, но она вошла в вагон, взглянула на стоявшего на перроне Марионаса и спросила себя: «Ну за что я люблю тебя так сильно, за что?». Слезы застилали глаза, но она крепилась и не давала им волю.

Поезд тронулся, Марионас послал ей через окно воздушный поцелуй. Он улыбался, видимо, стараясь приободрить ее, но через секунду его уже не было видно, поезд набрал ход. Галка снова осталась одна, но она успокаивала себя тем, что скоро они увидятся, чтобы никогда больше не расставаться. Общаться со спутниками не хотелось, и обратную дорогу она также проспала.

Вернувшись, дала телеграмму Марионасу, позвонила матери, поделилась впечатлениями о поездке со Светой и приступила к занятиям. За короткое время отсутствия, как оказалось, она очень соскучилась по учебе, студийному коллективу, его атмосфере. Она уже заразилась театральным миром и полюбила его, испытывая ощущение праздника, едва переступая порог служебного входа в театр, и уже не мыслила себя вне него.

Несмотря на то, что студийцев постоянно занимали в массовках, приучая к сцене, у Галки так и не проходила зажатость. Внутренняя застенчивость не давала ей возможности показать на занятиях по актерскому мастерству свои настоящие способности. Однажды сцену из современной пьесы, которую разыгрывали студийцы в учебной аудитории, администрация театра решила увековечить, записав на радио. У Галки в этой сцене была одна из главных женских ролей. С группой сокурсников она приехала на радиостудию, их поместили в изолированную комнату, где в абсолютной тишине каждый из действующих лиц играл свою роль, читая текст по бумаге, не зная, что из этого в конечном итоге получится. Через месяц она услышала готовую запись по радио и поразилась. Сцена из пьесы ожила, голоса студийцев сопровождались музыкой, шумами города, казалось, что слышишь даже воздух. Эту запись еще долго транслировали по радио.