Тевяшов одобрительно кивает: «А вот это – разговор. Ваше расстроенное имение год от году более и более уменьшается».

Я поясняю: «С тех пор как папенька умер…».

Тевяшов поучает: «Не мешает поправить домашние обстоятельства».

Планирую без оглядки: «Я настроен в скором времени выправить доходы от деревни».

Тевяшов пожимает мне руку: «Добро, добро!».

Отец Наташеньки выходит из комнаты, бормоча себе под нос: «Одна дочь пристроена, слава Богу».

Предваряю твой вопрос, любимая: нет, ты не рождалась Тевяшовой Наталией Михайловной, не с тобой я сочетался браком, не тебе желал быть верным всю свою жизнь (в тот момент бытия). Но моя встреча с Наташенькой и впрямь была судьбоносной, знаковой, неизбежной. Благодаря ей я получил урок, который жжет мою душу до сих пор, и не дает презреть важное – причинно-следственные факторы. Иногда я спрашиваю пространство бесконечного: если бы ты воплотилась в образе Наталии Михайловны, может, ты смогла бы уберечь меня от беды?.. Интересно, давно ли я стал любителем риторических вопросов?.. Прости меня, любимая, я не вправе перекладывать на тебя ответственность за свои поступки, да и желания такое во мне родиться не может: ты слишком дорога мне и слишком я осознаю, что стоит за словом «ответственность»… Интересно, ты читала мою оду «Любовь к Отчизне»?.. Одно только слово, прозвучавшее в ней, – «гражданин» – решило в моей судьбе и в связях ее с судьбой России всё.

Мы часто собирались у реки: любили расположиться на траве, погреться на солнышке. В тот день нас собралась небольшая группа – молодые офицеры: Косовский Александр Иванович, Миллер Федор Петрович, офицер в очках (фамилия потеряна в веках) и я. Мы встретились, чтобы отдохнуть, наслаждаясь красками и звуками природы. Кое-кто из нас был полураздет, но, по некоторым деталям одежды было очевидно, что все мы – прапорщики. Вдалеке виднелось имение Тевяшовых. Вечерело. Шла беспечная болтовня, естественным образом я стал центром, вокруг которого завертелись фразы.

«Ну, как Вы находите Подгорное? Красивое имение, правда?».

«Здесь пахнет свежестью и чистотой дикой природы. Интересное местечко. Не жалею, что заглянул в столь безупречную обитель».

«А мы с Миллером любим бывать у Тевяшовых. Частенько сюда наведываемся, не даем скучать Рылееву».

«Уверен, Рылеев скучать не умеет: Константин Федорович и без вашей помощи способен найти себе целый рой занятий».

«С истиной не поспоришь. Уж, конечно, без нашего участия Рылеев собирается жениться».

Все смеются. Поступает предложение искупнуться в речке.

Косовскому вспоминается случай (меня касающийся): «Один вон искупался (кивает в мою сторону). Чуть не утонул».

Офицер в очках (сомневается): «Да, ну?».

Косовский: «Рылеев плавать не умеет».

Офицер в очках: «А чего полез тогда?».

Я: «За уткой». (Все смеются.)

Офицер в очках: «Я понимаю – за лебедем: не грех! Но за уткой?!» (Раздается новый взрыв смеха.)

Мне было весело, когда делился воспоминаниями с товарищами: «Я в лодке на другой берег Дона переправлялся. Когда переезжали самую быстрину реки, я увидел плывущую по течению убитую дикую утку. Потянулся, чтобы схватить её и упал за борт. Лодочник бросил вёсла, ухватил меня за одежду. Лодка накренилась, и он сам чуть не упал в воду. С трудом, но лодочник меня из воды вытащил».

Косовский: «Вы, Кондратий Федорович, как никто из нас, постоянно попадаете в невероятные истории. И друзьям по причине Вашей резвости приходится испытывать на себе всю остроту опасных приключений».

Миллер удивляется верному замечанию Косовского: «Александр Иванович, Вы же прям в яблочко попали! Мне до смерти не забыть, как я Рылеева чуть не застрелил из заржавленного ружья».