– Я знаю, что ты не за этим пришел.

Он прикрыл бокалом половину лица.

– Не за тем, чтобы обсуждать сорняки и прочую дурь.

– А за чем же еще?

Я пожал плечами и набрал лазаньи на вилку. Размороженная и разогретая, она пахла сырыми носками. Я большое значение уделял запахам. Солнце наконец-то зашло. Небо в окне выглядело космически красиво. На фиолетовом фоне куда-то тихонько уплывали розовые облачка. Птицы продолжали бесноваться. Обычный день моей обычной жизни за пределами человеческой цивилизации.

– Денег тебе я не дам.

Вилка упала в тарелку как-то слишком резко. Прикуривая свою девятую сигарету, на каком-то моменте я даже об этом пожалел.

– Я не прошу.

– Почему?

Я сказал это как-то слишком тихо.

– Не хочу, чтобы ты считал меня сорняком.

– Я не считаю.

Николаша махнул сигаретой и с рвением прикурил, будто ждал этого целый вечер.

– А то я не знаю, о чем ты думаешь каждый раз, когда меня видишь.

– Не знаешь.

– Не говори ерунды.

Он курил, хмуро глядя то на стол, то в свою тарелку. Я чувствовал, что где-то внутри него произошел надлом. Так внутри карандаша надламывается грифель. С виду он цел и невредим – для полной картины я горизонтально положил сигарету на край тарелки – а когда тот соприкоснется с бумагой, грифель тут же из него выкатится.

– Не зря же ты об этом заговорил. Так ведь?

Я помолчал, тщательно обдумывая дальнейшие слова.

– На что ты живешь?

– Вот только не надо меня лечить.

– Нет, правда. На что?

Птицы чирикали. В глубине дома звякнул замок. Пришла Марка. Мне не хотелось ее видеть. Мне хотелось, чтобы она разулась и ушла поливать цветы.

– Полотна не продаются. Нормальной работы нет. Откуда ты берешь деньги? Я не давал их тебе уже два месяца.

– Хозяйка дает.

– Ты спишь с ней?

Ее шаги приближались. Мне хотелось закрыть дверь на замок.

– Нет.

Сидя напротив, Николаша вынужденно улыбнулся и привстал со стула. Я остановил себя от того, чтобы невежливо закатить глаза. Марка стояла в притворе лишь в метре от моей спины. С безумным блеском в глазах, она стояла, облокотившись хрупким плечом о бетонную стену. Босые вспотевшие ноги крепко приклеились к плитке. Заделанные в хвост пряди волос вылезли из захвата и налипли ей на виски. На ней была цепочка под золото и короткое синее платье, прикрывающее только треть бедра. Марка выглядела и вела себя так, будто всегда была счастлива. Наверное поэтому я так ее ненавидел. Сжав челюсти, я перекатил сигарету в уголок губ и легко улыбнулся, прикоснувшись к краю ее бесстыжего платья. Должно быть, со стороны все выглядело так, будто мы и вправду были счастливой семейной парой. Я поднялся глазами к ее лицу.

– Ты поздно.

– Встречалась с друзьями. Ничего?

Она наклонилась и поцеловала меня в лоб. Неловкость внутри меня возрастала. Мне всегда было за нее стыдно – от себя я этого не скрывал – за то, как она одевалась, что и как говорила, но больше – за ее поведение. Мне казалось, что все вокруг считали ее дурой и меня вместе с ней. Просто потому, что я с ней повелся. Я покачал головой.

– Нет, что ты.

– Привет, Николай.

Марка протянула ладонь и Николаша поспешно ее пожал. Рукопожатие состоялось точно над моим плечом. Пространство становилось фиолетовым.

– Здравствуй, Мария. Как прошел день?

– Просто отлично. Зашла в ателье за платьем. Чудо, не правда ли?

Она отошла в сторону и покрутилась. Я припал к сигарете. Вечер был долгий.

– Выглядит чудесно.

– Спасибо.

– Не хотите выпить?

– Я бы с радостью, но у меня много дел.

– Поговорите с мужем. Он совсем испортился. Поглядите на него. Сидит кислый как лимон. Носа из дома не высунет. Плохи наши дела.

– Он всегда таким был.