– Сделаем.

Лучан был не просто воеводой, а давним другом князя. Его сыновья давно выросли, а меня он любил словно родную дочь. Когда он заседал на Совете, Толмач не смел и взгляда косого бросить в мою сторону. Бояре уважали его.

– Это все? – князь знал, что я давно готовилась к Совету и точно не ограничилась одним – единственным преобразованием.

– Нет, – я опустила глаза в свиток.

Следующий мой замысел был здравым, но очень уж смелым. Я знала, что столкнусь с неодобрением Совета, но мысленно подготовилась к этому.

– Я думаю, что нам следует перенести столицу.

Договорить мне не дали. В горнице поднялся гул возмущения сродни тому, ежели б я предложила назначить князем конюха.

– Что она говорит?! – доносилось с правой стороны стола.

– Да разве ж так можно? – вторили с левой.

Князь вскинул руку, требуя тишины, но даже в его глазах ясно читалось недоумение. Когда волнение немного улеглось, я подошла ближе к князю, развернула карту. На один угол свитка я поставила чернильницу, другой прижал воевода своей широкой ладонью, а его примеру последовали бояре, что сидели чуть дальше. Самый старший боярин с длинной седой бородой тихонько прокашлялся, привлекая к себе внимание князя.

– Хочу напомнить: когда три богатыря основали княжества, то три стольных града они расположили как можно ближе друг к другу в знак единения.

Он воздел крючковатый палец вверх, что придало его словам пущей значимости.

– Но Брезгород отдалили много десятков лет назад, – я ткнула пальцем в жирную точку на верхней части карты. – Ежели на них нападут, стольный град останется хорошо защищенным. Чего не скажешь о нас.

Точка, именуемая Воронецком, близилась к двум другим княжествам. Наш стольный град лежал как на ладони перед врагами.

– Мрежа, какой ее знали наши деды, тоже была близка к границе. Но за столько лет неведения все могло круто измениться. Думаю, затянувшийся раздор заставил их предпринять все усилия, чтобы наладить жизнь внутри княжества и прежде всего защитить его от возможных вторжений.

– Так вот что ты толкуешь княжна: предлагаешь равняться на Мрежу? – ехидно уточнил Толмач.

– На гадких предателей?! – возмутился кто-то с дальнего края стола.

– Не бывать этому!

– Воронецк не одну сотню лет стоял на этой земле!

– И самое главное! – перебила я. – Нужно отправить гонца в Мрежу. Млад давно мертв. А его потомки, быть может, вовсе не желают нам зла. Они не в ответе за дела давно минувших лет.

Я ожидала, что бояре рассвирепеют еще сильнее, но всех за столом охватило глубокое смятение. Князь напряженно молчал. Он знал, что в таком шатком положении защита стольному граду необходима, однако народ не любит менять своих привычек. А в лице каждого мрежца наши люди до сих пор видели угрозу.

– Люди озлобятся, ежели Воронецк перестанет именоваться стольным градом. Они привыкли, что жизнь здесь кипит с раннего утра до поздней ночи, и будут недовольны, когда все лучшие мастера и купцы с разношерстным товаром соберутся в другом месте. А свои родные избы они покинуть не пожелают.

Таково было слово князя. Бояре поддержали его, а вот на воеводу мои слова произвели куда большее впечатление.

– А ведь об этом задумывался еще твой дед, князь, – наставительно напомнил он. – Чем дальше стольный град от границ, тем проще его защитить.

– Эдак можно и на топи перебраться – хлестко, как казалось Толмачу, подметил он.

– Решено! – хлопнул по столу Лучан. – Умен ты, Толмач, хитрее и не задумаешь. Только вот обустроить новый град надобно, обжить. Сдюжешь?

Веселье князя выдавал лишь лукавый блеск в зеленых очах. Он выжидающе уставился на боярина, а тот от недоумения потерял дар речи.