Когда он подходил обратно к столику, Ив Монтан уже исполнял песню «Небо Парижа».

– Разрешите пригласить вас на вальс? – Он галантно поклонился.

– С удовольствием, – улыбнулась Елена.

Она встала, и он, взяв ее за руку и талию, сразу от стола закружил ее в парижском вальсе. Посетители с восхищением уставились на них, и вот уже вторая пара закружилась с ними, третья. Приятный голос Монтана и французский аккордеон никого не оставили равнодушным, и все зааплодировали танцующим после последних аккордов.

Александр подвел раскрасневшуюся Елену к столику.

– А вы хорошо танцуете, даже удивительно, что кто-то еще танцует вальс. Большое спасибо вам, я так соскучилась по танцам.

– Спасибо, надеюсь, не откажете мне в любезности и согласитесь в следующий раз без повода пойти со мной в кафе.

– Согласна. Тем более что в следующий раз вы, может быть, поведаете мне о беседе со своим знакомым?

– Ну как же! Повод продолжается. Обязательно. А что вы делаете в субботу?

– В субботу моя смена в магазине. Люди в наш магазин чаще идут в выходные, с самого утра. И мне нравятся именно эти дни, когда больше посетителей. Больше вопросов, больше встреч и бесед. Время летит быстрее, не так устаешь.

– Я хотел пригласить вас в зоопарк. Сейчас осенью звери более активны, больше двигаются, и за ними интересно наблюдать. Тогда в воскресенье.

– В воскресенье можно. Я тоже люблю смотреть на животных, особенно на морских котиков. Так бы и плавала вместе с ними.

– Так, значит, в воскресенье где-нибудь после обеда я заскочу за вами.

– Хорошо.

– А в субботу зайду книжку посмотреть какую-нибудь в магазин.

– Заходите.

Император открыл глаза. Белая белизна потолка смутила его. На острове в его комнате нет таких потолков, снежно-белых. Белый потолок – как снег в России, бесконечный снег. Он внутренне сжался, он не мог забыть того холода до сих пор. Краем глаза он заметил женщину, сидящую у его кровати. Она что-то читала. Он всмотрелся в нее: «Новая служанка?» Довольно странная одежда. Она в штанах какого-то синего цвета, очень плотно облегающих ноги. Женщина сидела в профиль, и император вздрогнул: «Жозефина? Не может быть. Она же умерла три года назад, когда я отбывал ссылку на Эльбе. Очень похожа». Он хотел поднять руку, но рука была привязана к кровати. Вторая тоже.

Он резко дернул всем телом, женщина посмотрела на него:

– Ты очнулся, Жан? Ты в последнее время пугаешь меня своим поведением, и поэтому тебя привезли сюда, – она взглядом обвела палату. – Это хорошая клиника, прекрасные врачи, они обещают вылечить тебя, но только нужно время.

– Вы кто? – спросил император резким хриплым голосом.

– Жан, это я, Гортензия, твоя жена. Хотя твой врач предупредил, что ты можешь не узнать меня, своих детей. Нужно время.

– Где я? Маршан! Маршан! Выведи эту женщину. Да развяжите мне руки! Как вы посмели привязать меня? Вы превышаете свои полномочия, связывая императора Франции! – Император забился на кровати.

Гортензия вскочила с широко раскрытыми от ужаса глазами. В палату вбежали два дюжих санитара и врач.

Врач подошел к женщине:

– Выйдите, пожалуйста. Вам не надо на это смотреть. Это приступ, так бывает.

– Да, но он называет себя императором Франции. Это ужасно. – На глазах у Гортензии навернулись слезы.

– Обычное явление для такого случая. Каждый пятый мнит себя императором Наполеоном.

Женщина вышла, врач подошел к кровати пациента, тот что-то бессвязно бормотал и дергался всем телом. Подошедшая медсестра с помощью санитаров ввела успокоительное, и пациент через некоторое время затих.

– Очередной Наполеон. И почему именно Наполеон? – спросил врач медсестру. – Гораздо чаще, чем другие знаменитости.