Они подошли к окну, и солнечный свет ласкал их лица, и в этот момент они поняли, что они, наконец, обрели свое долгожданное счастье, что они, наконец, нашли то, что так долго искали, и что это только начало их долгого и прекрасного пути, пути, который они будут проходить вместе, рука об руку, плечом к плечу, любя друг друга со всей страстью и искренностью своих сердец. И эта мысль наполняла их сердца радостью, верой и надеждой, верой в то, что вместе они смогут преодолеть все преграды и стать по-настоящему счастливыми, верой в то, что их любовь будет жить вечно. И они улыбнулись, и их улыбки были такими искренними, такими светлыми, такими настоящими, словно они знали, что их жизнь изменилась навсегда, и что они, наконец, готовы к этому новому началу, к новой главе в своей истории, которую они напишут вместе, с любовью и доверием. И они знали, что эта ночь, проведенная в откровенных разговорах, останется в их памяти навсегда, как первый шаг к их долгожданному счастью, как день, когда они, наконец, стали единым целым, как два сердца, бьющиеся в унисон, как два человека, которые, наконец, обрели друг друга.

Солнце, как раненый зверь, истекало кровью за горизонтом, оставляя на небе багровые, оранжевые и фиолетовые мазки. Эти цвета, некогда успокаивающие и теплые, сегодня казались Эмили зловещими, словно предвестники очередной бессонной ночи, полной терзаний и сомнений. Она свернулась калачиком на диване, укрываясь тонким пледом, который казался таким же бессильным против холода, сковавшего ее сердце, как и против осенней прохлады, постепенно проникающей в комнату. Окна дребезжали от порывов ветра, словно подражая лихорадочному стуку ее собственного сердца, а слабый свет уличных фонарей, пробиваясь сквозь неплотные шторы, едва рассеивал сумрак, сгустившийся в гостиной, подобно дурному предзнаменованию.

Томас, тем временем, беспокойно метался по комнате, его шаги, резкие и отрывистые, глухо отдавались в напряженной тишине. Его силуэт, призрачный в полумраке, казался ей чужим, чуждым тому человеку, которого она когда-то любила. Эмили неотрывно следила за каждым его движением, хотя и делала вид, что равнодушно смотрит в никуда. Она хотела закричать, чтобы он остановился, чтобы прекратил нарезать круги, как волк, мечущийся в ловушке, но ее голос словно застрял у нее в горле, не в силах прорваться сквозь толстую стену боли и обиды, которую она возвела вокруг себя.

Молчание между ними давило невыносимой тяжестью, оно словно сплеталось из невысказанных обвинений, приглушенных рыданий, невыразимого разочарования. Это было не то благоговейное молчание, которое они когда-то разделяли, когда их присутствие рядом было достаточным, когда тишина между ними наполнялась теплом и взаимным пониманием, когда достаточно было просто взглянуть друг на друга, чтобы почувствовать, что все хорошо. Сейчас это была тишина, пропитанная отчаянием, горечью и глубоким, незаживающим разочарованием. Прошло шесть бесконечных месяцев с того дня, когда Эмили нашла те сообщения, те клятвы, данные кому-то другому, те предательские строки, разрушившие их мир на мелкие, острые осколки. И с тех пор каждый день был похож на хождение по битому стеклу, каждое слово, каждый жест – потенциальная опасность, способная вызвать новую, неожиданную боль.

Наконец, Томас остановился и взглянул на Эмили. Она могла поклясться, что увидела в его глазах тень усталости, но ей было так трудно верить в его искренность, так трудно поверить хотя бы одному его слову. Он часто смотрел на нее так, когда она задавала неудобные вопросы, когда ее отчаяние заставляло ее лезть с расспросами, как будто пытаясь прорвать толстые стены лжи, которыми он себя окружил. Он как будто ждал, когда она снова начнет свое “следствие”, снова попытается докопаться до правды, которую он так умело скрывал.