Шелихов был доволен своими успехами, и 22 мая 1786 года он отплыл к российским берегам на галиоте «Три Святителя». Главным вместо себя он оставил опытного охотника за пушниной грека Евстрата Деларова. С Шелиховым возвращались жена и двое их детей, а также больные русские колонисты, за которыми присматривал сержант Бритюков. На борту был груз пушнины стоимостью 300 000 рублей. Шелихов взял с собой алеутов, которые хотели увидеть чудеса Охотска (они были на корабле за матросов), и по крайней мере двенадцать детей из местного племени, которые, по словам Шелихова, «хотели учиться у русских»^>21.

В начале августа «Три Святителя» подошли к восточному побережью Камчатки, и русские высадились в районе Большой Речки. Пока небольшая группа людей искала на побережье пресную воду, поднялся шторм. Корабль сорвало с якоря и понесло на юг. На борту, кроме прочих, находилась Наталья Шелихова с двумя детьми, а сам Григорий был в это время на берегу. В итоге Шелихов со своими людьми добирался до Петропавловской Гавани пешком. Там его ожидало неприятное известие: корабль в гавани не появлялся. Начиналась зима, и Шелихов через земли чукчей отправился в Охотск, расположенный южнее, предполагая, что корабль могло вынести туда. Воистину, блажен, кто верует, – в Охотске он нашел жену и детей, живых и невредимых. После отдыха всего в восемь дней они пошли в Якутск, где провели день и оттуда выдвинулись в Иркутск. Удивительно, что все, включая детей, пережили это непростое путешествие^>22.

В Иркутске Шелихов почувствовал себя знаменитостью. У инвесторов был свой повод для радости – они уже почти перестали надеяться, что купец вернется и рассчитается с ними. На доходы от экспедиции Григорий Шелихов купил себе в Иркутске самый большой деревянный дом. По соседству с домом стоял большой барак, где проживали – или, как тогда говорили, стояли – солдаты, размещать которых близ своих домов были обязаны все купцы^>23. Шелихов показал свои путевые заметки, а главное – карты новых земель губернатору Ивану Якоби (тому самому Якоби, который мог бы жениться на Марии Резановой). В доме губернатора обсуждался вопрос о возможном расширении Российской империи за счет тихоокеанских островов и американского побережья.

Вдовец Якоби разменял седьмой десяток. Он был героем потёмкинских военных кампаний в Крыму, а после послом в Китае. Несомненно, он был опытным и понимающим человеком. Якоби планы Шелихова, который предлагал торговать мехами и мануфактурой с китайским Кантоном, Индией, Филиппинами и Северо-Американскими Соединенными Штатами, очень понравились. Шелихов также горел идеей отправить большие отряды переселенцев на северо-запад американского континента, где пустовали огромные пространства. Но эту идею можно было осуществить только при поддержке государства, поскольку у купцов просто не было таких денег. Купцы Иркутска и даже богатые Демидовы могли финансировать отдельные экспедиции, но масштабные проекты они бы не потянули. Важным было еще и то, что в России, в отличие от Англии, Голландии и даже Соединенных Штатов, не существовало системы страхования судоходства, и при неудачном исходе экспедиции купцы теряли все вложенные деньги. Частные банки отказывались дать кредиты на освоение новых земель, да еще и расположенных на другом континенте, что, в общем-то, понятно – если кредит брали помещики, владевшие землей и крепостными крестьянами, то у них, в случае, если кредит не возвращался, земли можно было забрать, а что заберешь с того, чего еще и нет на самом деле?

По расчетам Шелихова, на развитие колоний ему был нужен кредит в полмиллиона рублей на двадцать один год, и он не терял надежды заручиться поддержкой государства. И Якоби поддержал его – в ноябре 1787 года он передал в Санкт-Петербург предложение Шелихова, а самому купцу дал блестящую рекомендацию