Девочка была из другого отряда. Стоя на сцене, она пела песню о моряке, и ее пение врезалось в сердце. Лиле никогда не довелось больше слышать такого голоса, настолько он был прекрасным. Она думала позднее, став старше: не в песню ли она тогда влюбилась, не в голос ли? А тогда выискивала эту девочку глазами на пионерской утренней линейке, и не могла найти. Она хотела служить ей, дежурить вместо нее в столовой, вытирая тряпкой грязные столы, расставляя тарелки, подметая пол… но певуньи нигде не было. Осталась только песня, найденная спустя годы в Интернете и оказавшаяся романтической, но не столь прекрасной. Да, это был только голос, больше ничего. А когда полная луна заглядывала в окно спальни сквозь ветви ели, растущей       неподалеку, и сны приходили по верхушкам травы, будто легкие эльфы, когда в чаще бродил тоскующий одинокий маньяк с заросшим щетиной лицом, в окровавленной рубашке и с дыркой в груди, она плакала от горького одиночества и потери так и не обретенной подруги. Девочка пришла и спела для нее, и ушла, не оставив адреса. В голову не пришло спросить, и из какого она отряда. В холодную воду озера ушла обладательница прекрасного голоса, уплыла рыбой, вильнув хвостом, и нет сети для нее, потому что из воды она поднялась лунным светом и растворилась навеки в том далеком лете. И увел ее Гранатовый человек, ревнивый утопленник, призрак озера. Тот, с кем будет связано ее детство, мечты и разочарования. Она соединит все воспоминания в одну общую картину гораздо позже, став взрослой. А в то время ее сознание было фрагментарным, она знала только обрывки разных историй, которые не складывались в одну общую историю из отдельных сегментов, не знала и своего места в них. У нее была мать, но никаких других родственников она не встречала. Была школьная подруга и знакомые по дому. Она любила эти места, как любят игрушку: за цвет, за форму, за то, что это твое. Но было ли это место ее местом? Город, окруженный сосновыми лесами, был городом ее детских воспоминаний, в мозаику которых входило многое, что имело разные цвета и звуки. Самым любимым был цвет снега зимой, когда в феврале голубые тени деревьев ложились на его белизну, и от его сияния ломило глаза и хотелось сочинять стихи, а ноги уже чувствовали непрочность снежного покрова и слабый влажный звук, предвестник скорого таяния. Долго тянулась весна, томительная, без солнца почти до середины апреля, а потом стремительно наступало лето, не успеешь оглянуться, а зеленые травы уже поднялись, и прозвучал последний звонок в школе, и ученики сдают потрепанные учебники. В то время они были бесплатными, подлежали возврату, и полученные за учебный год знания как будто сдавались вместе с ними, а сознание входило в солнечное лето очищенным от образов литературных героев, математических и химических формул, из которых только одна формула воды задерживалась в памяти. В лагере Лиля была всего два раза, остальные лета проводила на озере, куда ходила с девочками из их двора. Темными зимними ночами ей будет сниться не море, о котором мечтать не приходилось, не речка в лесу с ее струящимся потоком, а вот это озеро, с его прохладной водой, заросшим низкой травой берегом и солнцем, разбивающемся на миллионы ярких точек, слепящих глаза. На другом берегу, сначала низком, но потом резко поднимающемся к деревне, отдыхающих было больше, там играли в волейбол и однажды они с подругой видели настоящих акробатов, неведомо как попавших в эту глушь. Они потешали зевак, то ли разминаясь, то ли забавляясь, совершали немыслимые кульбиты, поддержки и прыжки. Противоположный берег манил, как несбыточная мечта. Вот почему она решила, что когда-нибудь научится хорошо плавать и доплывет туда.