– Тинаэль Миле аэд Синвааль к услугам метрессы.

– Синваааль? Уж не дочь ли вы Льениэль Синде?

– Внучка, ваша ученость

– Подумать только, внучка. Как быстро и безжалостно летит время. Ну, не волнуйтесь, дитя мое. Давайте сюда вашу работу… так… так… замечательно. У меня, собственно, никаких вопросов нет. Вот разве что кто-нибудь из комиссии? Так сказать, на сладкое. Чтобы целиком и полностью подтвердить оценку «отлично»?

– Позвольте мне, коллега, небольшой дополнительный вопрос. Ну, а категорию предлагаю выбрать самой абитуриентке. История, литература или философия?

– Если позволит метресса, то история.

– Что ж, не затруднит ли вас ответить когда и по чьей инициативе возникли изменения в Традиции Празднования Дня Весеннего Равноденствия? И в чем эти изменения собственно, заключались?

– Я готова ответить, ваша ученость.

– Благоволите.

– Данная инициатива проистекала от тана Фильериаля ле Аэд Стельвааль. В последний предвоенный праздник Равноденствия накануне вторжения короля Ингвара…

– Клятвопреступника Ингвара, – строго поправила метресса.

– О, разумеется, ваша ученость, накануне вторжения клятвопреступника Ингвара Паршивого, произошел мятеж среди приглашенных на празднование людей. Тан посчитал, что следует отложить церемонию на время, необходимое для подавления бунта. По этой причине Ритуал, который прежде заканчивался с первым лучом утреннего солнца, в это время только начался. Факелы были потушены за ненадобностью, ибо «будучи окрашено в нежные розовые тона утренней зари, торжество сие благолепием своим превзошло все допрежь проводившиеся». Это я цитирую, ваша ученость.

Кто-то из комиссии беззвучно зааплодировал, а абитуриентка, вспыхнув от радости, продолжила.

– Присутствовавшие Посвященные нашли, что от этого церемония выглядит более праздничной и полгода спустя, было официально объявлено, что «беспорядки без сомнения явились промыслом Великой, дабы иметь своим последствием перенос церемонии на новое время». Снова цитирую, ваша ученость.

– Достаточно. Браво, дитя мое. Ваша бабушка, вне всякого сомнения, может гордиться такой внучкой. Передайте ей…

– Прошу меня простить, ваша ученость, она умерла…

– Какой кошмар. Какая большая утрата. Прошу Высокую Комиссию почтить память моей почившей подруги вставанием. Благодарю. Прошу садиться. Ну, а вам, дитя мое, – высший балл. Поздравляю Вас. Вы приняты в Академию. Куда, если не секрет, собираетесь писать прошение? Наверняка на факультет истории?

– Именно так, ваша ученость.

– Ах, молодость, пытливость ума, желание прикоснуться к неразгаданным тайнам прошлого, судя по вашей небывалой подготовленности, интересуетесь Смутной Эпохой? И, разумеется, от корки до корки перечитали все книги и рукописи, связанные с легендой вокруг мученицы Лайониэль?

– Так, ваша ученость.

– Как это мне знакомо, дитя мое. Как все это мне близко, вы даже не представляете, в свое время я тоже… что? Экзамены? Подождут немного. И вообще, уже давно настало время обеда. Да. Объявляю перерыв. Все свободны. Да. Пошли вон все. Я, в конце концов, имею право минутку поговорить с внучкой своей подруги, которую не видела около …гхм… в общем давно, и только что узнала о ее смерти. Дитя мое, если не секрет, скажите, сторонником какой версии случившегося вы являетесь? Только не говорите, что официальной, иначе вы меня разочаруете

– О, нет, ваша ученость, вовсе нет. Дело в том, что мне удалось получить разрешение на доступ к бумагам Тиеднеля Отступника!

– Ха! В этих бумагах не копался разве что ленивый гном. И толку от этого – ноль. Всем известно, что Тиеднель дневника не вел. Так, стихотворные изыски, ничего интересного.