Оставалось совсем немного – перекинуть одну ногу через подоконник, затем и вторую. И тут под руками что-то захрустело. Звук становился все сильнее, и Максим начал торопиться, чтобы не угодить в засасывающую его пропасть. Он уже ухватился за край подоконника, как вдруг того вырвало вместе с оконной рамой, и Максим с криком полетел в объятия тьмы. Кинув взгляд наверх, он последний раз увидел ускользающий от его взора силуэт здания поликлиники, но потом он внезапно услышал странный голос вокруг себя, эхом окидывающий все пространство.

– Проснитесь!

Этот голос звучал мягко, не навязчиво. Максим начал оглядываться, но ничего, кроме темноты и разорванного в щепки подоконника не видел.

– Молодой человек! – Услышал он снизу от себя.

Внезапно он почувствовал, как кто-то тормошит его за плечо, после чего его полет прервался, и он упал на скамейку. Рядом лежал талон к терапевту.

– Молодой человек, вы слышите меня? – Окликнули его снова. Доктор грешным делом подумал, что Максим скончался, потому, как долго не мог его разбудить. Однако, увидев, как он открыл глаза, понял, что с ним все в порядке. За столь непродолжительное время возле кабинета успела собраться небольшая живая очередь. Посетители с интересом рассматривали начавшего прием пациента – кто-то с переживанием, кто-то с пренебрежением.

Усевшись на скамейку, Максим увидел перед собой присевшего перед ним на корточки мужчину лет шестидесяти, сильно похожего на профессора Преображенского из произведения «Собачье сердце». Такие же старинные круглые очки, та же бородка, только несколько короче оригинала. Судя по телосложению, мужчина не брезговал физическими нагрузками. Это был Ильин Владимир Борисович, опытный терапевт, считающийся местным светилом в области медицины. Принципиальный и неподкупный, он категорически отказывался работать в частных клиниках и придерживался того принципа, что медицина должна быть для народа. Вот и ходили к нему от мала до велика, богатые и бедные, поскольку равных ему по знанию и опыту не было. Однако то, как его пациенты засыпали перед приемом возле его кабинета, он наблюдал впервые. Он пытался осмотреть необычного пациента, ощупывая его руки и заглядывая в глаза, и уже собирался звать кого-то из сотрудников поликлиники на помощь, но Максим пришел в себя.

– Молодой человек, с вами все в порядке? – Участливо спросил он Максима.

– Да, в полном, – произнес он с ошарашенным видом.

– Это городская поликлиника номер 4, – счел тот нужным сообщить.

– Я знаю, – подтвердил Максим, зевая, и тихонько добавил: – Что произошло?

Вопрос доктора несколько удивил, так как заметил талон на прием с указанным на нем номером его кабинета. Посчитав его наркоманом, Владимир Борисович стал внимательно вглядываться в его лицо.

– Ну, – огляделся врач, – в данный момент почти ничего сверхъестественного – вы заснули на скамейке.

– Понятно, – то и дело оглядывался Максим. – А сколько я проспал?

Взглянув вглубь коридора, Максим увидел скамейки, стоявшие там, где и положено. Информационные листы и плакаты прикреплены к висевшим к стенам доскам объявления. Повернув голову направо, взору предстало вполне целое и исправное окно со стоявшим на своем месте подоконником.

– По меньшей мере, час, может больше, – ответил доктор и перешел к делу. – Я так полагаю, вы ко мне на прием?

– Да.

Максим принялся искать талон для разового посещения. Он уже думал, что потерял его, но через секунду заметил его в руках Владимира Борисовича, позвавшего его в кабинет.

– Пойдемте.

Кабинет был не слишком ухоженным. Возникало ощущение, что ремонт здесь последний раз делали лет десять назад – какие-то поблекшие, покрытые желтизной панели дымчатого цвета, облезлый от старости стол советских времен, пошатывавшийся от любого движения. Современность внушали лишь плоский монитор и офисное кресло.